Просмотр сообщения в игре «'BB'| Semper Fi: Tarawa. One square mile of hell.»

  Видите вдруг, какой этот пирс неимоверно длинный, просто бесконечный, в душу уходящий, в окутанное дымом далекое "неизвестно", где пальмы, японцы и смерть. Чудится, что и не пирс это никакой, а дорога, которую надо пройти, вроде Голгофы. Вроде той, что видит человек, умирая – туннель, свет в конце...


  Да чушь это все! Просто пирс из кокосовых пальм. И его надо взять.
  Лодка подходит, уже по инерции к бревнам. Несколько парней хватаются за бревна, обвязывают вокруг них веревки. Фьюз, Кубинец, Ист-Сайд и Бойскаут делают лесенку из винтовок, как на учениях – Хок взбегает по ней первым, за ним Лизард, ваш взводный сержант, лейтенант Лесли, Кентукки, Олд-Фешн, Команчи и Хэппи. Впереди, метрах, может, в десяти, за ящиками и бочками – мешки с песком, уложенные на правом краю пирса. И там – пулемёт. И японцы. Японцы сначала не видят вас, потом поворачивают головы, пораженно смотрят. Они думали, что на пирсе в безопасности. Видно их желтоватую, мерзкую униформу, черные нашивки с якорями. Видно, что один в очках, у другого видно оттопыренную нижнюю губу, но их там больше двух, просто сосчитать некогда.
  Щелкает чека, хлопает запал и Хок кидает в них гранату, одновременно крича:
  – ОГОНЬ!
  Команчи лупит из автомата, усеивая дырами и размочаливая в щепки какие-то коробки, Олд-Фешн, зажав спуск, передергивает цевье дробовика, словно забавы ради разряжая магазин за три секунды, терзая мешки с песком. Истерично бабахает граната. Хэппи успевает лишь прицелиться – но никого впереди нет, япошки, наверное, сдохли или успели попрятаться. Как узнать?
  А вот так:
  – Лес, ДАВАЙ! – командует Хокинс, и по его твердому, уверенному голосу понятно – всё идет как надо. Вы верите в это, даже если на самом деле всё катится к черту, а вы ещё не осознали. Неважно. Весь взвод верит.
  Лесли пробегает вперед три шага, падает на колено, на полусогнутых ногах высовывается из-за ящика и – жарит дважды короткой струёй. Жарко так, что волосы у вас шевелятся на всём теле, губы сохнут, глаза слезятся, яйца запекаются под формой. Жуть берёт, как жарко.
  Японцы, прячущиеся за мешками, над которыми только что протянулся язык тугого, злого огня, рядом с которыми, на настил упали капли жидкого пламени, не могут этого вынести. Вскакивают – униформа их дымится, как на просушке. Бегут – и Лесли жарит опять, теперь уже прямо по людям.
  Они даже не кричат, то ли от ошеломления, то ли потому что нет воздуха в легких, то ли потому что моментально сожгло гортани. Они идут, нелепо и жутко покачивая руками, на негнущихся ногах, вмиг ставшие черными силуэты, вокруг которых обвивается оранжевое пламя. Запах... запах такой, как будто с одной стороны стейк ещё даже не "мидьюм", а с другой уже сгорел в угли, и тебя тычут носом в этот недожаренный стейк: "На, ешь! Ты же так хотел на войну, ты же доброволец, ну на, хоть объешься!"
  У всех на лбу под касками выступает пот – так жарко от этого дикого "огня войны".
  Кто-то скажет, что война – это славно. Кто-то скажет, что красиво. Кто-то – что величественно. Кто-то – что важно. Но никто из стоящих на пирсе сейчас – ни Хокинс, машущий рукой, чтобы вы двигались дальше, ни поправляющий саперные очки Лесли, ни Команчи, меняющий магазин от "Томпсона" – никто не скажет: "война – это аппетитно."
  Звучат, почти в унисон, два звонких винтовочных выстрела – это стреляют залезшие вслед за вами на пирс морпехи. Горящие силуэты японцев, сразу потеряв волю, падают с пирса, бултыхнувшись в набегающую к берегу приливную волну, исчезают, словно кошмарный сон, только запах ещё остается, да чадит какая-то коробка, на которую попал напалм. Выскакивает ещё один япошка – хитрый, отсидеться решил! Лес уже не тратит огнесмесь – дробно бьют винтовки, тело дергается и кулём падает на настил пирса, жалкое, истыканное пулями.
  Олд-Фешн спихивает полыхающую коробку в море, упираясь прикладом. Рядом с концом пирса – будочка на сваях, то ли пост для часового в дождь, то ли сортир, кто её разберет? Команчи решетит её в швейцарский сыр из автомата.
  – Граната! – парень из второго отделения пихает лимонку за дверь, захлопывает, пригибается. Будочка вздрагивает, доски идут трещинами, словно Кингконг ломится изнутри, запертый японцами.
  – Хэппи! Вперёд по пирсу! – взрыв гранаты и окрик Хока выводит всех из ступора, в который люди невольно впали после зрелища огнеметной атаки. – Бери следующую позицию! Потом мы! Давай!
  – Давай-давай-давай! – скороговоркой подгоняет вас Лизард. – Пока не опомнились! Пошли-пошли!