Рядовой первого класса Скрипач
Если ты думал, что если не поесть, будет легче – то нет. Не легче. Страдаешь, так сказать, пьешь полную чашу, как на Эфате, и даже, если честно, похуже.
Там была просто качка.
Тут, ещё и нервы.
Лодку качает. Пытаешься как-то привыкнуть, почувствовать ритм, но не особо получается – от ожидания, что сейчас будет плохо, лучше не становится, скорее даже наоборот. Ощущение, как будто у тебя где-то внутри пустое место, где-то не там, где надо, и что-то из-за этого катается. И где-то, где тоже не надо, тоже пустота образуется. И от этого слабость, а потом крутит, а потом опять слабость.
Такое вот морендо.
– Эй, Скрипач! – раздается над ухом голос Занозы. Оборачиваешься. Он улыбается, поправляя ремень сумки с подрывным зарядом. В ней, кстати, двадцать фунтов тетритола. – Присмотри за капралом. Чтобы вернул его целым и невредимым, гыгыгы!
Так странно, что это тебя, серо-бур-малинового и потерянного, просят за кем-то присмотреть. А не наоборот. Шутка, какая-то, наверное. Хотя кто его знает.
– Слышь, присмотри за ним! Гыгыгы!
Заноза и Мыло, лезут, куда им там надо.
– Ну че застыли? Помогите человеку! – хмуро говорит Дасти, командир третьего отделения. Берет у тебя баллоны. – Скэм, давай, возьми его за руку.
– Че, потанцуем? – смеется Скэмп. Неприятный тип. Большинство типов третьего отделения – все какие-то неприятные. Глумливые у них рожи от рождения. Все они из другого теста, не как ты.
– Бля, хорош! – одергивает Скэмпа Дасти. – Давай, давай, шустрее!
– Лааадно.
Перебираешься в амтрак, Диаманти уже там.
Мотор амфибии взрыкивает, гусеницы шлепают по воде с металлическим отзвуком, и ты понимаешь, что тебя тошнит даже от самого звука. Вас дергает, когда водила слишком резво ускоряется.
– Э, не рыбу дохлую на сейнере возишь! – орет Дасти.
Сама собой перед глазами встает картина – грязный маленький кораблик, а на нем в сети – груда дохлой рыбы. И запах.
Баллон колокольно звенит о борт, когда тебе скрючивает.
Под ногами туда сюда перекатывается волна – в ней плавает... всякое. В основном что-то, что побывало у кого-то в желудке. Плюс – красивые пятна, отливающие радужной пленкой – это бензин, которого кто-то чуть-чуть пролил на палубу. Чуть позже, возможно, к ним примешается кровь.
– Да блюй прямо под ноги, – говорит Дасти безразлично. – Че теперь. Мрачный! Вставайте сзади с баллонами, а?
Сержант Бэтмен
Сначала, сползая по сетке и устраиваясь в лодке, ничего не чувствуешь.
Потом начинается качка, и тебя сразу мутит, как и всегда. Мутит так неприятно, очень неожиданно. Вод лодочка пошла наверх, и ты – "так, вроде нормально", а потом она – ууууух! вниз, и ты тоже – ууууух! вниз, и опять вроде нормально, и вдруг как подкатит.
– Сержант, че такой бледный? – полушутя спрашивает кто-то. Даже не можешь повернуться, чтобы понять кто, потому что вцепился в борт так, что пальцы побелели, усиленно делая вид, как будто смотришь вдаль, как адмирал Хилл с мостика линкора. Да что там Хилл! Как Адмирал Фаррагут, йомана! Как Нельсон, нна! Незаметно для остальных прижмуриваешь один глаз. Как...
Опять абсолютно неожиданно скручивает, чуть не охаешь. В этот раз блюёшь уже по-настоящему, но не особо красочно, потому что ничего особо и не ел. Такое ощущение, что то ли водой, то ли просто кашляешь, как ненормальный. Потом стоишь, глубоко дышишь. Странным образом, свежий морской воздух успокаивает.
Тебе плохо. Мутит, а проблеваться нечем. Но в то же время тебе, почему-то не то что неплохо... как бы это сказать... бодро! В теле вялость, а в глазах, ты не сомневаешься, задор. Тошнишь ещё раз уже с каким-то странным любопытством: "Типа, ну что, вылетит птичка или нет"? Смотришь, как завороженный, на летящие по небу огоньки.
Появляется дикое желание – сесть на такой огонек и тоже полететь.
Усмехаешься. Даже не усмехаешься – смеешься, негромко, коротко, издаешь смешок, можно так сказать.
Снова втягиваешь ноздрями воздух. Очень приятно. В этой расслабленности и одновременно спазмов от тошноты есть какое-то странное, противоречивое удовольствие.
Снова смотришь на огоньки.
Вдруг понимаешь, что с тобой происходит: очень хочется протошниться, но нечем, и очень сильно, дико хочется трахаться, но не с кем. Не в том смысле, что стояк, а в том смысле, что хочется ощутить другого человека, обнять, потереться об него, сжать, сдавить, уткнуться в него лбом. С отчаянием понимаешь, что на острове женщин не будет – их, наверное, всех снарядами разнесло. Это настолько странное сочетание бодрости и неудовлетворенных потребностей взвинчивает ощущения до небес. Непроизвольно задеваешь пальцами фанерный борт лодки, гладишь его, чтобы ощутить текстуру фанеры под краской. Хочется его полизать, но ты не настолько ещё съехал с катушек.
Тошнит. Или подташнивает. Наклоняешься через борт, и так и остаешься, не начав кашлять, глядя на волны. Забываешь, что только что тошнило.
– Сержант! – трогает тебя за плечо Официант, подносчик из первого расчета. Плечо почти током бьёт от этого. – В порядке?
Понимаешь, что Физик чего-то там говорил, но ты почти ни хрена не понял, только кивал. Амтраки швартуются к бортам. Люди лезут в них, ругаясь и передавая друг другу снаряжение.
– Ну мы это, грузимся! Удачи!
Отчетливо понимаешь, как бы круто ты сейчас, несмотря на тошноту, мог перемахнуть через борт и оказаться в амтраке! Но кажется, тебе надо остаться тут, в лодке. Эх...