Хор хвостов верно подхватил заданный тон, и теперь он резонировал сам по себе, без необходимости поправлять его дирижёрской палочкой. Знаки пульсировали, наполняясь энергией. Подползая, кицуне коснулась двумя пальцами одной руки верх своей щеки, под глазом, и прочертила когтями две параллельные царапины, а затем сделала то же самое с другой стороны. Но прежде, чем первые капли успели сорваться со свежерассечённой плоти, раны вспыхнули тем же дьявольским светом. Ритуал протекал надлежащим образом.
В момент сочетания их чресел произошло нечто большее, чем физический контакт двух смертных. Не было это похоже и на тот вольный интим, учиняемый демонами друг с другом без какой-либо великой цели, просто для удовольствия. Этот же момент сочетал в себе и стратегическую важность, и символическую значимость, и всё вышеперечисленное. Но и от того, как он продолжился, зависело многое. Люцию нужно было отпустить свой инфернальный безлимит на сексуальную энергию, на время стать таким, каким бы он был в сугубо телесной оболочке, чтобы Ария могла довести его до отрешённого состояния. И как раз на этой грани следовало ожить, подключиться всеми силами, дабы образовавшийся контраст создал разряд, мгновенно выводящий корабль его сознания на недостижимую иными путями орбиту. Или, быть может, кому-то станет легче от сравнения с вывернутой изнанкой сознания, ментальными чреслами в вакууме и полном отрыве от бренной гравитации. Это было... а, впрочем, описать это другими словами было нельзя, по крайней мере, с большей смысловой результативностью. Но всё происходило именно так, как это было задумано.
Жар нарастал. Ария, прекрасно знавшая своё дело, усердствовала в неистовом танце плоти, оседлав своего хозяина, уже нацелившегося в искомом направлении. Теперь, когда он насильно пренебрёг своей демонической сущностью дабы дойти до края, та возымела над ним власть. Власть, которая могла и погубить, если бы кицуне имела злой, потаённый умысел. Но демоница этого не сделала - её верность была не пустым звуком, не хитрой уловкой, и оттого всё, что она делала, как заключала губы инкуба в объятия своих пламенных уст, а член в уста нижние, имело вид исправный и ожидаемый. Единственное, что стало для Люция сюрпризом, но всё-таки приятным - под воздействием чужой ауры его тело, ничем не защищённое, стало менять форму, обретать новый облик. Он стал превращаться в узкоглазого юношу азиатской наружности. Разумеется, временно - когда всё закончится, его облик вернётся, и то лишь являлось отражением скрытых чаяний Арии, лишний раз подтверждавших искренность её участия. Но тем забавнее было наблюдать. Забавно, и в то же время трагично. Ибо уже на пороге своих сил инкуб ощутил, как его грудь пронзает невидимое копьё, отголосок давно ушедшей эпохи параллельного мира, и тяжесть доспеха давит на грудь, а кицуне словно пытается облегчить её вес, и сама будто теряется в пространстве, отдавая часть своих сил. Но тщетно, ибо не властен инфернальный род, как бы ни старался, менять курс на переправе, равно как и выписать обратный билет в том же виде. Могут вернуть, но сущность уже поменяется, и всё былое будет лишь инфернальным отражением. Но почему некоторые духи всё же привязываются к земному настолько сильно, что готовы пронести память о нём в вечности? Быть, может, потому, что это единственное, что они могут сохранить в истинном виде. Память...
...Грань, за которой лежала плоскость другого мира, была упущена. Впрочем, Люция это не беспокоило - обычное дело, и никто из его родственников, даже самый сильный, никогда её не ощущал. Но теперь его не волновало вообще ничто - он был там, где нет чувств и тревог. Есть только цель и путь к ней. Как электрон в кабеле, инкуб нёсся сквозь Вселенную туда, куда стремился. Словно в огромной червоточине, его бесплотный дух, исполненный демонического цвета, нёсся в мрачной пучине. Слух тревожили отголоски других миров - он и впрямь находился где-то между ними. И иногда он слышал что-то знакомое. Настолько знакомое, что хотелось свернуть, даже зная, что пути назад может не оказаться. И где-то там, во мгле, среди пучины душ и миров он заприметил ярко-красную ниточку, ведущую к миру той, с кем был знаком. Но пока что перед глазами была одна нить, уверенно направлявшая его туда, где обитал владыка тёмного мира Кассандры. И Люций держался его, но была ли она его конкретной целью? Стоит ли этот мелкий шажок того, чтобы гнушаться возможностью перескочить весь лестничный пролёт и ухватиться на тонкий красный волос в надежде, что тот не порвётся и доведёт туда, куда он прежде и не надеялся попасть? Основа основ, исходное зерно... или держаться курса, следуя догме. Следуя контракту. Маленький шаг для демона - большой для всей его будущей Империи. Лучше синица в руках, чем... что за чушь лезет в голову? Голоса, голоса всюду. Они хотят сбить его с курса! В этом междумирье обитает кто-то жадный, сильный, и он не рад, что душа инфернала так свободно летит по его червоточине. И нужно лишь верить образам со стороны, а не всем этим голосам. Есть лишь два пути, но только один позволит вернуться назад... тёмный владыка рычит, и рык его слышен хорошо. Красный волос тонок и не сулит надёжды, но ярко виден среди мрака. А всё другие голоса отвлекают. Отпусти. Остановись. Стой. Отпусти.