Но разве мог демон действительно думать, что другая демоница, практически его старшая сестра, позволит себе просто так взять и опуститься до низкопробной бесятины, коими полнится периферия преисподней, текущие от одного только дыхания хозяина и готовых всей толпой облепить всё величие его Члена? Могло лишь показаться, что она растеряна и ничего не способна противопоставить. Но то было другого рода замешательство - то, что простительно королю, перед которым в тронном зале выскочила обезумевшая челядь, хмельная вином. Она ещё не знает, что уже находится на пути к плахе.
- А ты такой же наглый и самоуверенный, как твой отец в молодости...
Да что она знала про его отца? Они ведь даже не из одного мира... или всё-таки из одного? Как бы то ни было, не имела она права возводить сородича в сравнение с его родственниками - Люций и сам до такого не опустился, соблюдая негласный этикет, но, кажется, демоницу такое поведение не смущало. И это лишний раз доказывало, что аргументы её давно кончились, как этические, так и физические, и она только и могла, что передёргивать уже сказанным и пустяками, не имеющими отношения к действительности и, как следствие, какого-либо веса. Пустая болтовня, без толка. Лизетт - пустышка. Что бы она там из себя не представляла на самом деле, но она уступала Люцию так, как монарх маленького марионеточного государства, не имеющего даже выходов к морю, уступает князю какой-нибудь широкой волости, простирающуюся на многие километры и противостоящую варварским набегам, хотя, казалось бы, первый превосходит второго по титулу на много колен. И пускай её сдерживал первичный ограничитель, но он же в своё время не мешал инкубу быть тем, кем он есть и кем праве был себя считать.
Осознание собственной власти переполняло голову и лихорадочно зудело у самого основания дьявольской гордыни. Вместе с тем росло и желание лишний раз превратить происходящее в игру, где бы он не показывал своей истинной силы, развлекая себя игрой в поддавки с противником, что уверен, будто бы они соревнуются на равных. В свете этого попытка Лизетт контролировать его эрекцию едва ли способна была вызвать что-то кроме смеха, но демон, будучи существом с известным чувством такта, не спешил развеивать тщетность этих усилий, и впору было даже поддаться сильнее обычного.
Утроба демоницы впилась в член всей своей выстилкой, заставляя его кровь остаться там, где ей это было выгодно, и оттягивая плоть в необходимую ей позицию и твёрдость. Она жадно скакала на захваченном члене, словно игнорируя все прочие воздействия на себя, но тем сильнее распалялся внутри пожар, исполненный по большей части негодование. Лизетт подспудно понимала, что что-то не то, где-то здесь кроется фальш, да такая хитрая и лукавая, что она со всем своим опытом не способна её разгадать. Становилось жарко.
- Слишком много "Л" на одно одну постель. - едва сдерживая нарастающее придыхание в голосе, прошипела демоница.
Но инкуб давно отметил. Лизетт, Лиллит... Люций, в конце концов. Нормальная практика для демонов, традиционная. К чему сейчас это было вообще, непонятно - разве что демонесса желает прогнать сестрицу, и таким образом та не увидит, как та будет повержена. Двум позорам не бывать, раз однго не миновать, да? Но тут уже инкуб распоряжался ситуацией, и ему было решать, отправиться ли лаборантка куда-нибудь в другое место или на горе её ассистентки засвидетельствует ниспровержение последней.
- А... а? Просто продолжай. - Лилли, слегка прибалдев от ласково щекочущих почёсываний макушки, к коим, по всей видимости. питала страшную слабость как какая-нибудь кошечка, всё ещё контролировала как минимум саму себя и изъявила желание, чтобы демон в отношении неё ограничился этими почесушками.