- Черт тебя дери, ЭдМэт! Это надо смешать с этим, чтобы получилась нужная нам эссенция, а ты снова набурдосил не пойми чего. И зачем я взял тебя в ученики? - Старый знахарь покачал головой, выражая всю глубину душевных мук… На полу растекалась ядовито- зелёная жидкость, проевшая дно берестового туеска для смесей. Он уже не раз проклял тот день, когда деревенский кузнец дал ему эту креатуру, ввиде своего девятого сына. И черт его дернул тогда обратиться за помощью в деревенскую кузню, когда из за долгого проливного дождя, ржа сьела все его ножечки и скальпели. Ведь знал же, что нечистое это дело, когда за работу не берут деньги, а берут услугу. И ведь всё спланировал, стервозный кузнец! Девять сыновей! Девять! Он что, их солить собрался? И вот наступил шестнадцатый день рождения печально известного в деревне ЭдМэта. Кузнец подошел к знахарю и попросил мудрого старика взять недоросля к себе в ученики, в счет погашения услуги. Парень, вообщем то не плохой, да и смышлёный. И даже освоил азы лекарского исскуства. Но все эти положительные черты блекнут на фоне его взбалмошного поведения эмпирической натуры.
– Простите мастер, я что то отвлёкся. – Ответил ЭдМэт, кидая косые взгляды за окно, где на небольшом пятачке молодняк устроил соревнования по стрельбе. Сейчас бы туда, да положить два болта в яблочко, под восторженные взгляды собравшихся девчонок. Но нет, старый скряга и продыху не даёт. Вообще, ему нравился учитель, но порой взгляд рефлекторно искал предмет по тяжелее, чтобы запустить им в сморщенную физиономию. Разбрызгивая густую слюну, знахарь хрипел гневную браваду. Старик распалился не на шутку и медленно передвигал сухие ноги в сторону ЭдМэта, даже забыв про свою клюку. Шаг, другой. И вот заскорузлая ступня с кривыми ногтями наступает в зелёное зелье, что сделал ученик. Сразу поднялся вонючий, едкий дымок, ощутимо запахло палёной кожей. Знахарь заорал, как дикий секач, и сделав два шага назад, рухнул на высокий стеллаж. Конструкция зашаталась. Всё замерло, словно погрузилось в густой бабушкин кисель. Сверху, лениво качнув бедрами на прощанье, сорвалась терракотовая статуя какой то полной дамы. Удар сердца и эта фигура падает на макушку знахаря, полностью определив его грустную планиду. Кровь, ошметки костей и глаза, глядящие с немым укором. Ведь он ещё на той неделе говорил этому оболтусу убрать треклятую статую.
ЭдМэт подбежал к конвульсирующему телу:
- Мастер! Мастер! - Но ответа, не последовало. Когда голова лопнула, как перезрелый арбуз, не особо то и поговоришь. Откуда то с кухни прилетела жирная муха и деловито принялась бродить по кровавым ошметкам.
С чавкающим звуком ЭдМэт вытащил статую из головы учителя. Только он подумал, что хуже и быть не может, как с шелестом отодвинулась циновка, закрывающая вход в желище. Скорбный дуэт превратился в роковое трио…
– Аааааа! Убийца! - Завопила женщина, пришедшая к мастеру за очередной порцией укрепляющих трав. - Помогите! Сюдааа! - И развернувшись на пятках, выбежала из двери.
ЭдМэт тупо уставился на фигурку, которая сейчас походила на орудие начинающего мясника. Кровавая юшка уже успела залить обшлаг правого рукава. Снаружи стал подниматься нездоровый шум. Видно, сплетница уже успела рассказать, что ученик хлопнул единственного, на сотню километров, знахаря.
- Делааа… - Прохрипел ЭдМэт, уже прыгая в окно, смотревшее на задний двор. Не глядя перемахнул двухметровый забор и рванул в лес. Единственный, кто мог сказать куда побежал варнак, это флегматичный пёс знахаря. Но он, по понятным причинам, молчал.