В 581 году, уже после праздников встречи Цветорада, когда дотаивал последний снег, случилось вот что.
В один довольно промозглый, но солнечный денек, ты проснулась, Зольтра со своей чуть смущенной улыбкой пожелала тебе доброго утра, принесли завтрак, а Цезни, которая должна была прийти, что-то запаздывала. А когда пришла, ты сразу заметила, что у неё... разбита губа!!! Да разбита по-настоящему, до крови, кожа посередине аж треснула. Ранка уже засохла, видимо, произошло это вчера. Цезни, похоже, всё утро пыталась это как-то скрыть, но получилось не очень.
Ты спросила, что случилось и кто посмел поднять руку на твою фрейлину!?!?
– Леди Корильда вчера наказала, – ответила Цезни, опустив глаза.
– За что?
– Ох, за дело, ваше высочество.
– А за какое именно?
Цезни вдруг как была упала на колени и в отчаянии сложила руки в молитвенном жесте.
– Ваше высочество, не спрашивайте меня, мне и так вчера уж как стыдно было, не приведи Спаситель! Я больше никогда-никогда так не буду! Вот честное слово! Только не заставляйте рассказывать! Вам такое нельзя слушать!
Ты пожала плечами – ну нет, так нет. Всё равно же узнаешь. Но Зольтра, понятное дело, была не в курсе.
На следующий день утром вместо Золь пришла Ловорда. Весь день, пока Цезни была рядом, ты умирала от любопытства, чтобы не спросить, что же это было, и только под самый вечер, когда амкельмарка ушла, а вы уже сняли платья и собирались ложиться спать, ты спросила Лови, что случилось.
– Ох, – сказала она, улыбнувшись и покраснев. – Лучше и правда об этом промолчать.
Ты рассердилась. Что за секреты такие от принцессы?
– Ну... мы вчера были на уроке танцев, и там Цезни сказанула лишнего, – призналась Ловорда нехотя.
Ты давно уже не ходила на уроки танцев, так, заглядывала иногда, если какой-то новый модный ольсверский танец привозили, но это бывало редко. А вот твои фрейлины ходили: Цезни – потому что плохо танцевала и стеснялась этого, а Ловорда – больше за компанию и посмотреть, кто чего стоит, и ты обычно её отпускала, оставаясь с одной Золь.
Но за что леди Корильда могла ТАК разозлиться? Она была женщина строгая, но на твоей памяти первый раз дошло до рукоприкладства.
– Мы там с мизэ всякими болтали, и Цезни упомянула один город. Ох, Спаситель помоги! – Ловорда опять прыснула и опять покраснела. – Я скажу, вы только не говорите никому, что это я вам рассказала. А то и мне влетит.
Что за город такой?
Ловорда набрала воздуха, как будто собиралась облиться холодной водой.
– Это город Сьелье, ваше высочество, в Нарвории. Цезни сказала про сьельский ветер, а леди Корильда услышала. Подошла, да как отвесила ей оплеуху! Прямо перстнем фамильным по губам, вот и разбила. А потом отчитала, с урока выгнала и рот приказала с мылом вымыть.
Что за город такой?
– А вы что же, никогда о нем не слышали? Вы меня не разыгрываете, ваше высочество? – спросила Ловорда, как тебе показалось, почему-то... игриво???
Тут ты вконец рассердилась. Да может кто-то объяснить, что происходит?! Какой город!? Какой ветер!? Почему за такую чепуху твоих фрейлин бьют по лицу, и как будто так и надо!?
– Так, – сказала Ловорда. – Вы садитесь на кровать, а я рядом сяду и вам шепотом на ухо всё расскажу. Только шепотом! На ушко!
И она рассказала.
Знаменитый поэт, сир Утмер, обрел известность благодаря своими пышными одам королям, а также романам в стихах о прекрасных дамах, храбрых рыцарях и о куртуазной любви. Это ты и так знала. А вот чего ты не знаааала... так это того, что поистине прославило его не только среди лордов, но и среди всего народа, да ещё и почти во всех королевствах, совсем другое произведение!
А дело было так. Сир Утмер, чем-то разозлив короля Замвера (это был не твой предок, не из Видрофов, а из предыдущей династии, ты не очень хорошо помнила, как давно он правил, но кажется, больше сотни лет назад), был послан в почетное изгнание в составе какого-то незначительного посольства в Нарворию вместе с десятком других рыцарей. По дороге в столицу посольство завернуло в прибрежный городок Сьелье.
Городок этот на самом деле был ничем не примечателен – просто небольшой порт, маленькая гавань, рыбаки ловят рыбу, крестьяне пашут землю и делают яблочный сидр. Но, как известно, нравы в Нарвории довольно свободные. Сир Утмер вместе с рыцарями погулял там, что называется, на славу и так вдохновился, так вдохновился... что по дороге домой написал целую поэму.
– Поэма эта называлась "Сьельский сенокос или как пропал урожай", – зардевшись, как маков цвет, что бывало с ней редко, сказала Ловорда. – Вы её в библиотеке не ищите, её там нет, наверное. И Хеви не просите, она такого не читает.
Потом наклонилась к самому уху и прошептала совсем уже тихо:
– Но я вам достану, если хотите!
В поэме, ловко замаскированной под нравоучительное произведение, был описан город, погрязший в разврате по самые крыши.
Ты так же шёпотом попросила что-нибудь прочитать оттуда.
– Я наизусть только про мельника и жену кузнеца помню, – сказала она, смутившись, и, запинаясь, продекламировала с дрожащими губами:
Они вдвоем рассыпали изрядно той муки,
Но тощими не стали от этого мешки.
Муку они в амбаре сметали до рассвета,
И даже месяц покраснел, взглянув в окно на это.
Поэма обрела бешеную популярность. Больше того, весь Таннвер, как сумасшедший, следующие лет двадцать стал упражняться в сочинении непристойных выражений со словом "сьельский".
Все слова эти сразу же стали ужасно неприличными, не употребляемыми перед лицом монаршей особы и вообще в любом "хорошем обществе". Ну да, ага, конечно!
– Ну, а например? – спросила ты. – Что такое сьельский ветер?
– Это... как бы это сказать... это такое нечестивое желание мужчины соединиться с другой женщиной, не со своей женой.
– А ещё?
– Сьельские сладости – это страстный поцелуй лю... любовников, – сказала Лови, запинаясь.
Ты спросила, так ли она целовалась с оруженосцем, о котором тебе рассказывала.
– Спаситель сохрани! – выдохнула она. – Мы так только, губками соприкасались слегка. Сьельские сладости – это когда языками.
А ещё?
– Ну, ещё сьельский взгляд... это когда женщина смотрит на мужчину так, чтобы он понял, что она... призывно, в общем, прости Спаситель!
Ты попросила её показать.
– Что вы!? Я не умею! – стала отпираться Ловорда. Но ты была настойчива. – Ох, ну ладно... ладно... – она зажмурилась, обхватила себя руками за плечи, посидела так, как будто готовясь и вдруг, убрав руки, открыла глаза, и посмотрела в угол, где стоял станок с вышивкой. А потом многозначительно и сладко улыбнулась, слегка приоткрыла рот, изогнула бровь и "метко" стрельнула в станок глазами. Получилось очень эффектно – даже ты это почувствовала. Мужчина должен просто обомлеть от такого! Вот бы научиться и на рыцаря какого-нибудь так глянуть...
– Ой, как стыдно! – Ловорда прижала ладони к пылающим щекам. – Ой-ой-ой!
Она рассказала тебе, что сьельскими словечками балуются в основном горожане и рыцари, а у крестьян прижились только некоторые. А ещё – что их используют даже в Ольсвере, хотя поменьше, чем у нас.
– Северяне намеков и недомолвок не любят, у них с этим не очень. А в остальных землях, особенно у нас, в Кинстмаре, да в долине Хорка – ещё как! В Хальмаре люди темные, так не говорят. А в Нарвории – вовсю говорят, только у них вместо Сьелье другой город, Кравэ, в Ольсвере. Чтобы жителям Сьелье не обидно было, вот почему! И в Свертмаре тоже их используют, и говорят, самые грязные.
Ты попросила рассказать ещё парочку, для примера.
– Нет, сжальтесь, ваше высочество, я больше не могу! – взмолилась она. – Это всё страшно неприлично! Меня леди Корильда прибьет, если узнает, что я вас такому учу. Меня и батюшка ваш выгонит из замка, если ему кто скажет. Вы Цезни позовите, она вам расскажет, а я не такая. Это она у нас мастерица по сьельским словечкам.
Ловорда замахала ладонями, обдувая себя, словно опахалом.
– Уже спать пора, ваше высочество!