В похожей лечебнице Петтер в молодости проходил свою первую практику. Это место навевало ему воспоминания о молодости, о годах, проведённых в госпитале, и в университете. Путь до Уппсальский Приюта проходил через места молодецкой славы юноши, когда тот с тоской глядел на узкие, но уютные улочки города. Пал тихо говорил с Густавом. «А вот тут меня стошнило после того, как я перебрал с горячительным после первой недели в приёмном покое»,- вещал тот, аккуратно тыча указательным пальцем с нанизанным на него перстнем в какую-то подворотню. Чистые и ясные глаза мальчика бегали по очертанию собора. Монументальная архитектура захватывала его дух. Он словно уснул.
«А здесь была лавка портного. Там работала миленькая барышня валлийский кровей, с забавным акцентом. В её компании я мог не сильно-то стесняться своего произношения, а потому когда у меня, Харстага или Клэя прохудилась одежда, я утягивал их сюда. Здесь был первый пошив моего костюма на встречу с гером Альфредом Сэвром, что желал занять преподавательскую позицию на кафедре вместо доктора Форсберга»,- рассказывал тот тихо, плывя по улице, и не замечая вокруг себя никаких прохожих. Они шли пешком. Это возбуждало разум Линдгрена.
Как же он отвык от этого? За последних две декады, он передвигался пешком, по улицам, отсилы с полгода, совершенно позабыв всякую нужду общаться лично, нос к носу, с людьми достатком разве что немного ниже его собственного. Подобное положение дел, пожалуй, оскорбило бы Рику до глубины души, если бы та могла уличить своего мужа в лености, или растрате денег на личный экипаж. Впрочем, последнее было скорее необходимостью, в те времена, когда старик ещё горел идеей вылечить свою жену, сберечь её здоровье.
Он запускал руки в карман своего потрёпанного жилета, вытаскивая из него серебряные часики, смотря на них, и снова пряча внутрь. Глаза мальчишки бегали вокруг, цепляясь за фигуры людей, что так же входили в здание Приюта Страждущих Душ, словно в них он пытался увидеть знакомые лица. «Кто-то из моих однокурсников осел тут лет с 30 назад, быть может, я увижу знакомое лицо?»,- думалось ему. Но вспомнив лишь о том, что самого его вряд ли узнают, Петтер переставал тешить себя подобными надеждами.
ЦОК-ЦОК-ЦКО-ЦКО. Стучала тросточка мальчишки по брусчатой мостовой. Рядом пронёсся дилижанс, колёса которого отбивали нервный ритм по камням. Хмурый взгляд ребёнка поймал ещё один звук: звук шуршащего фетра. Перевёл взгляд на одного из своих компаньонов. «Наш друг в последние из дней довольно нервный. Его волнует эта встреча даже больше нашего»,- заметил шепотом, с лёгкой усмешкой тот, потянув за рукав Густава. Андерс вызывал у юноши лёгкую усмешку. В некоторых, ели уловимых жестах и движениях, мальчишка был почти что точной копией своего отца.
Когда их троица чинно вошла в помещение больницы, двигаясь к крылу довольно обеспеченных «потерянных», что часто приходили сюда скорей за дозой милого душе лекарству, чем за спасеньем для души, они зашли в палату к пригласившей их в это заведение прелестнице.
- Нц, щеглы,- бросил мальчишка, стоило тому коротко осмотреть всех здесь присутствующих. Какой-то неотёсанный рыжий чурбан в простецкой, но такой грубой одежде. Чернявый наглый хлыщ в потрёпанном пальто. Чопорный на вид здоровяк с умными глазёнками. Быстро делающий свои наброски Андерс.
- Доброго вам дня. Благодарю вас за приглашение, госпожа Эльфеклинт. Мы ценим уделённое нам внимание,- мило и понимающе улыбнулся женщине парнишка. Он кивнул,- Как ваше самочувствие?- поинтересовался тот. Его смутило, чуть перекосив в лице, неприличное напорство остальных. Некоторые не сказали ни «здравствуйте», ни «как вы себя чувствуете», никаких манер! А у некоторых и с этим перебор – священника буквально пронесло. Одни лишь Петтер с Гюнтером выдерживали что оценку вкуса в одежде, что поведения, соблюдя все нормы приличия. Пал даже вытер ноги, прежде чем войти в чужое жилище,- Мой друг говорит правду,- кивнул тот на слова Густава,- Рад с вами наконец встретиться…