Уже в ночи входная дверь трактира тихонько скрипнула, впуская очередного скитальца. Сброшенный капюшон дорожного плаща открыл абсолютно белые волосы – не седые, и не бесцветно-бледные, как бывает у альбиносов, а словно спряденные из густого молока. Белоголовый бегло осмотрелся, и тут же шагнул в сторону, выдавая привычку бывалого воина не оставаться спиной к открытому входу. Он не стремился привлечь внимания – вполголоса обменялся парой фраз с хозяином, и тут же отправился в уединенный угол, где уселся на скамье и с удовольствием вытянул усталые с долгого пути ноги в ожидании угощения и возможных событий.
Немногочисленные в этот час обитатели таверны не привлекли его внимания – такие же как он новички, опоздавшие к началу сезона. Еще не ходившие в Чащу, не отмеченные печатью Леса, веселые и самонадеянные, сколько их таких прошло через этот зал? Вон то винное пятно на столе оставил какой-то хвастливый весельчак, чьи кости сейчас обгладывают дикие твари. А этот табурет и вовсе должен помнить десятки отважных седоков, ушедших и сгинувших в дебрях за многие годы.
В Лес не ходят по одиночке. Но и в компании новичков Тельгару отправляться не хотелось. Наверняка, в одном из возвращающихся отрядов должно найтись место для хорошего рубаки, не чуждого мрачному лесному колдовству.