Пугн Гней Бозон щурится на яркое полуденное солнце. Ни единого облачка, только величественно парят в голубом мареве ширококрылые силуэты степных падальщиков.
Расчет имперских баллист переговаривается едва ли не шепотом. Солдаты напуганы, деморализованы. Такой стороной война к ним оборачивается редко. Их дело - прикидывать упреждение, закладывать тяжелые снаряды в ложе баллист, крутить ворот, натягивающий плечи боевой машины. Они почти не видят последствий своей кровавой работы.
И сейчас... зрелище того фарша, на который перекрутила имперские легионы орда зеленокожих, их пугает. И, хочется верить, мотивирует.
Это хорошо. Когда война снимает маску, под ней неизменно обнаруживается лицо смерти. Каждый солдат рано или поздно смотрит в ее пустые глаза. Ибо солдатами не рождаются, солдатами умирают. Бозон всегда считал, что на войне не место возвышенному романтизму столичных поэтов и романистов.
Пугн отрывисто командует, и расчет военных маших вместе со своим центурионом присоединяется к другим легионерам, роющим братские могилы для павших солдат императора.