С пустым, будто устремлённым сквозь чахлое тельце гесианца, взглядом Ливелий покачал головой. И указал на свою деформированную глотку.
- Я ошибся в лепке и п... па... пла... плоть не слушается. Лишь звучит недовольно. Сердито, - цимици нарочно застучал голосом, как та жуткая птица, полутораметровая цапля с клювом-башмаком, которую он встретил в африканских болотах - Будь я аккуратен, вы бы слышали лишь лб... лью... л-л-л-л-л... Гм. Кхгм. Любопытство. Не хотел уязвить. Брат.
В памяти загрохотали ледяные морские волны и искренний смех Болли Боллисона. Пятнадцать лет назад северянин, беседуя с ещё не ушедшим в паломничество товарищем-драконианцем, рассказал тому про занятное явление. То была "исландская правда", ловкая манера варягов отвечать на вопросы прямо и без крупицы лжи, но окромя того, о чём вопросили, ни слова. Ливелий тогда заявил птенцу от крови Вентру, что с его речевым недугом овладеть подобным усекновением ответов будет очень просто.
Знать бы, получалось ли у цимици имитировать словесную игру варягов...
- Прошу, брат. Все надеются на ваш т... талант.
С этими словами монах огромной ручищей отодвинул полог шатра, приглашая Поликарпа выйти первым.