…Вы жили. Вы умерли. Вам предложили жить опять – и вы сделали свой выбор, пускай и не осознавали тот в полной мере. Вы выбрали жизнь над смертью, и спасительным небытие. Вы сами выбрали этот путь, а после, незнакомый, невесомый Бог, предложил вам сделать ставку на новое же ваше тело, и ваш новый, персональный ад. Расса и класс? Нет, скорее старт вашей судьбы, ваша личность, ваш пол, ваш класс. Родитесь ли вы зверем или разумным? Богатым или бедным? Отчаянным или осторожным? Всё это легло на ваши плечи. Каждая строфа дарила вам один ответ, и тысячу вопросов. Каждый вариант новой жизни казался безумием.
Выбор был сделан, каким тот не был. И эфемерный голос прозвучал в последний раз: «Эта жизнь – ваш последний шанс, и как с нею распоряжаться, решать только вам. Удачи тебе в мире под моими звёздами, Пришедший извне». С этими же словами, не имеющий личности глас пропал. А тьма покрылась мелкими колебаниями. Вы не видели. Не слышали. Не чувствовали звуков, или вкусов, или прикосновений во мраке смерти. И вместе с тем, ощущение движения не покидало ваше тело. Такое четкое. Такое знакомое. Почти что свободный полёт сквозь беззвёздную черноту. Внезапно, впереди зажглась звезда, и её свет ослепил вас. Пучок света в конце тоннеля.
Ваше тело понесло ему навстречу, с жуткой скоростью, и постепенно, вы осознали, что это самое тело у вас было. Кровь и плоть. Жир и кости. Вы были живы, и первым вестником, новой, чарующей жизни, оказалась боль, а после, крик. Вы слышали свой собственный крик, скорее даже визг, и гул воды, вытекающей из ушей. Тьма сменилась густой пеленой, застилающей ваши глаза, и в этой серой пелене, путеводная звезда вашего пути обратилась в надпись. «Идёт процесс инициализации»,- поясняли вам странные символы. Вы не знали, на каком языке те были написаны, но понимали их смысл. Вашему разуму нужно время чтобы подстроиться под тело.
Просто постепенно, мгла стала формироваться в фигуры, туман, рябь и муть закрывающая ваша глаза, собирались в картинки. Вы что-то делали, но пока что оставались лишь сторонним наблюдателем. Нарастающий гул в ушах перестал быть однородным, теперь вы разбирали разные голоса, и разные звуки. А по телу порой прокатывались волны остаточных чувств от ярких переживаний, или чего-то, что ваше тело испытывало впервые. Порой вы ощущали призрачный запах чего-то. Или какой-то новый вкус, но всего на мгновение. Сложно сказать, сколько прошло времени, сколько вы прибывали в таком состоянии, пока надпись «Инициализация завершена» не возникла пред вами, и мгла уступила место чистому, яркому свету…
…Первое, что почувствовал Освальд в момент пробуждения, это ветерок, трепавший его шерсть. Пахло водой, большой водой, не морем, но рекой. А ещё, пахло псиной, какими-то специями, и чем-то сладеньким. Почему-то болит рука. Почему? Ах да, он устал махать ею. Скручивая хлыст тугой змеёй, он резко отпустил его петлю с очередным замахом, и уже разученным до мышечной памяти движением, рассёк речной, холодный воздух ужасным свистом чёрной плети. БАХ! Хлыст ударил в спину гоблина, сидящего на вёслах. БАХ! Вот ещё один удар, что рассекает плоть паршивца прямо до кости. Освальд шагал по центру небольшой галеры, вместе с ещё двумя почти комичными созданиями.
У него были лапки, почти как у собаки, только с более развитыми пальчиками, и подобием ступни. У него была приятная, золотистого оттенка шерстка, со светлыми пятнами по всему телу. Он носил поверх своей шерстки легкую красивую распашонку, с поясом и прикрепленными к нему подсумками, а так же крюками для оружия. А на голове его покоилась махонькая шапочкам, меж двух больших ушей6 шапочка меховая, соболиная, признак его высокого положения как купца среди остальных наёмников-коргенов на корабле. С носа корабля, на него одобрительно смотрел один из старших братьев, высунув язык из пасти, и тяжело дыша: ему было жарко после того, как тот забил одного из их рабов, решившего перечь хозяину, насмерть. Его кровь всё ещё стекала по палубе, забираясь в щели меж тугих досок.
Скрип-скрип. Скрип-скрип. Скрипели вёсла, на которые с утроенным усилием наседали махонькие зеленокожие рабы. Клац-клац. Клац-клац. Звенли их массивные кандалы. Топ-топ-топ. Топ-топ-топ. Топтали своими комичными лапками доски посудины коргены, правда в их добродушных глазах Освальд не мог прочесть ничего, кроме холодного, жестокого превосходства. Он знал это четкое, и понятное чувство. Он – челнок. Они, с его старшим братом, хозяева данной галеры, и сейчас перевозят в пограничный город товары с территории людей. Их трюмы полны той мнимой «роскоши», за которую другие коргены, в высоких замках, и средь колон Пантеона, готовы перегрызть друг другу глотки. Все эти гоблины, карлики с кожей цвета травы, их личные рабы. Они должны показывать им силу, ведь трусливые твари только и наровят, что поднять на лодке бунд, устроить резню.
- Ты молодец, Кид, молодец!- подошёл к нему брат, залитый кровью, хлопнув парня по плечу. Он всё ещё тяжко дышал,- Среди нас всех ты чуднйе всего можешь махать хлыстом! Сразу видно – врождённый навык экзотических всех пушек! Ты молодец! Ты молодец!!! Я расскажу отцу, когда вернёмся, какой же ты хороший мальчик!- дизнул тот Освальда в щеку, и пошёл в сторону трюма.
«Кид» - это имя этого тела. Он это знал на уровне предчувствия, базового понимания вещей. И чем больше он обращался к своей памяти, тем сильнее доминировало сознание человека над плотью пса, и тем яснее становились те мимолётные воспоминания от двух недель короткой жизни Кида, когда его отправили в первый поход, вниз по реке. Очень скоро те вернуться домой.
А дома… празднование. Он вновь взглянул на гоблинов, что сразу же отвели взгляд от своего господина, и шарахнулись в сторону. Тем временем, в сторону КИда зашагал массивный, вдвое выше его, пёс-работяга, из числа наёмников, что они взяли на борт для охраны груза. Здоровяк, упал на колено пред своим хозяином – самим Фишером – и тихо заговорил своим чуть хрипловатым, сиплым глухим голосом.
- Простите что вас отвлекаю, господин. Старший хозяин отошёл проверить груз, и сказал нам обращаться к вам, если возникнут какие-то накладки,- отрапортовал тот, не шелохнувшись. Поднял морду, взглянув опасливо на Освальда. При этом, воин прижал уши к голове, и поджал хвост,- Мы приближаемся к порогу, вверх по течению, и кажется, мы у нас немного перегруз. Мы не сможем подняться с нынешним весом выше. Разрешите скинуть часть зелёных?- спросил тот, указывая жестко на гоблинов. На корабле повисла, кажется, почти что гробовая, мертвецкая тишина.