Всё что требовалось сделать Шерли, так это резко рвануть по черепице вниз, соскальзывая со влажных после недавнего дождя глиняным черепкам, прямо вниз, на тетрадью. Его спуск сопровождался гулким шелестом, с которым юноша резко завалился на бок, пытаясь ухватиться рукой за тетрадь. Лишь чудом Готье затормозил на краю крыши, уперевшись ногами в выступающий карниз, и вцепившись пальцами в корешок бухгалтерской книги.
Такой радости парень не испытывал уже давно, и тяжело дыша, тот перехватил тетрадь, обняв её. Пускай своими домашними тапками тот вляпался в птичий помёт, ковром покрывавший карниз, а его рубаха была изваздана в грязи и сам юноша промок до нитки за время резкого спуска, его сердце бешено колотилось о прутья клетки его рёбер, словно пытаясь вырваться наружу. Чарлот безумно улыбался.
«Брр…»,- парня проняло от холодка. Мурашики пробежали по коже, но ветра не было, а погода стояла ровная да тёплая. В венах бурлил огонь адреналина. Глаза же привыкли к темноте, за то время, что юноша сидел на краю крыше. Быстрый взгляд влево. Быстрый взгляд вправо. ГДЕ?! Где же оно?.. Он явно ощущал чей-то сторонний взгляд. Эта привычка, старая как мир, была с ним ещё с малолетства, когда отец заставлял его сидеть… работать с утра и до ночи с ним в лавке.
Всё это происходило в миг. Секунды, такие короткие, что для стороннего наблюдателя казались одним мгновением. Быстрый взгляд в переулок: в нём спокойно плавала однородная мгла. Но на самом краю прохода меж домами, так где угол магазинчика по соседству с лавкой освещал одинокий ночной фонарь, замер одинокий силуэт. Силуэт незнакомого мужчины.
Готье отступил на шаг назад, по карнизу, и прежде чем он успел понять, что делает, взял разгон. Он пробежал всю длину корниза до конца дома за три широких шага. А затем без лишних сожалений или же мешающий сомнений, прыгнул с крыши. Прыгнул, метя прямо в незнакомого мужчину, без предупреждений, жестко!
Вся жизнь пролетела перед глазами крепко прижимающего тетрадь к груди юноши. Он стиснул зубы до скрежета. А затем «КОГДА ВЕРНЁШЬ ДОЛГИ?!» в полёте, пытаясь замотивировать себя, представив что там, внизу, стоит задолжавший его семье деньги пьянь – один из тех хмурых бирюков, что толпились перед лавкой в пятничное утро, чтобы уже вечером купить себе молодого вина и терпко пахнущего сыра, а может и просто дешевой выпивки, да побольше, чтобы этой ночью стог сена, или нагретая за день опустевшая канава не казались им такими жесткими, а ветер не колол их заалевшей кожи и носов. Но, всё хорошее рано или поздно кончается, и мысли о должниках прервались вместе с неожиданно скоротечным, «мягким» приземлением.