Сначала было чувство, что из него разом вынули все кишки и прочую требуху, несомненно важную, которая обязательно должна внутри оставаться! Но её там уже не было. Как доставали - другая история, изо всех щелей буквально тянули. Напоследок заблевав всё кровью Зог упал и умер, как и предполагал, не успев ничего сделать.
Но судьба его была другая. Когда небытие прервалось дичайшей болью он сначала захрипел, потом закашлялся, отхаркивая запёкшиеся в глотке куски крови, высмаркивая из носа корочки и прочую красоту, а уже потом попытался открыть глаза.
Разлепился один. "Это хорошо", - порадовался гоблин, разглядывая орочьи морды. "Хлипкий, говорят. Всех вас переживу ещё", - злобно думал гоблин, наблюдая безмолвно, как один за другим зелёные обалдуи покидают юрту. Один остался. Улыбается ему, подмигивает. Шутки шутит смешные.
- А ты чего такой смешливый? - прохрипел подозрительно. Дрожащим пальцем сковырнул корку со второго глаза, проморгался осторожно. - Сделал что-то? Подмазаться пытаешься, а? - природная гоблинская подозрительность заставляла во всём видеть подвох или провокацию. Это была хорошая черта, не раз спасавшая жизнь Зогу.
Осмотревшись уже двумя глазами наездник без волка понял, что ошибся, в юрте ещё Оглог бродил. Покачивал посохом своим, козы из пальцев крутил, в общем, шаманил. На то он и шаман. По телу опять разлилось приятное тепло.
- Ничего я не творил, у своих духов спроси лучше, кто на меня порчу нагнал. И ты мне ещё ответишь, рогатая башка, почему твои колдунства срабатывают через раз! Я там чуть не загнулся! - сиплый голос становился с каждым словом всё твёрже, но под конец дал петуха и гоблин раскашлялся.
Вот, наконец, в юрту заглянул его волк. Зверю гоблин был рад. Могли и сожрать с горя или голодухи.
Приходил понемногу в себя, в общем. Ещё не цел, в полном смысле слова, потому что во внутренностях чего-то не хватало. Но уже и не мёртв. "Надо будет спасибо сказать, что не бросили в костёр сразу", - подумал мрачно. Благодарным быть не любил. Это почти как быть обязанным, а хуже этого вообще ничего не может быть!
Кто-то начал орать снаружи. Это было нормально. Орки они такие, постоянно орут, дерутся, воют, песни в удачный день даже поют. Этот ор был специфический, такой ор чуткое ухо гоблина-ветерана, коим был Зог, улавливает издалека. Бой идёт. Или начинается. Вон, кто-то шамана зовёт, кто-то просто рычит нечленораздельно. Шипаголовый Зога поминает, "Враги!", говорит. Правильно это, молодец, Шипаголовый, Зога надо предупреждать, где враги.
Свистнув волку, потом крякнув, сипнув от боли, но всё-таки усевшись на спину, вытащил оружие к бою!
Выскочил! А вокруг мешанина, кто-то умер уже, пламя трещит от стены огня отлетая, волки кругом, здоровые, степные! Похлопал своего по боку, чтобы мысли дурные в голову не приходили, пусть знает, кто тут ему батька, кто ему кость приносит и вообще - доминирует в стайном смысле.
Повёл носом, заорал истошно:
- Аы-ы-ы-ы! - и давай атаковать с наскока! Метнул копьё в какую-то барахтающуюся в сети тушу, а потом наскок запнулся о здоровенную волчицу. Тварина тут же его многострадальную тушку зубами и деранула.
- Сука драная! - это было, скорее, восклицанием, чем попыткой обидеть. Животина же, что с неё взять.