Пока Элен твердым как сталь, разрезающим застоявшийся воздух Гримфолда подобно остро отточенной шпаге голосом зачитывала ультиматум одинокой старушке, устроившейся на веранде старого ветхого дома, Вергара медленно, неторопливо стягивал портупею с увесистым тяжелым мечом. Когда пожилая леди в ответ охотнице разразилась визгливым смехом, Эрнесто отстегивал серебряные заклепки, которым ножны крепились к ремню. Остаток эксцентричной речи старой ведьмы он дослушивал, уже привычно положа массивное оружие на плечо.
В каком-то смысле он и правда не был охотником. Во всяком случае, не тем настороженным, готовым к засаде, планирующим каждый шаг наперед и старающимся учесть любую мелочь охотником, какими явно были О'Ниалл и Волкер. Эрнесто всегда больше полагался на инстинкты и импровизацию.
Сделав пару шагов вперед, к крыльцу дома, он, улыбаясь, чуть склонил почтительно голову и коснулся пальцами полей шляпы.
- Вергара, уважаемая донья, - сказал он, - Вы совершенно правы, я не охотник. Ведь что делает человека охотником? Разве только острая сталь в руке и знак королевской инсигнии? Но это - всего лишь вещи, а вещи могут лгать. Но что же, в таком случае, делает охотника - охотником? Возможно, громкие слова о Корпусе? Нет - слова умеют лгать еще лучше. Внутренний огонь, право на силу и вечный, неутолимый голод - вот что такое охотник. А мы - всего лишь люди, заблудившиеся в тумане. Так кто же тогда здесь охотник, донья? Быть может, вы?