Эти удущающие серые своим небом да пейзажами края умели находить способ быть холодными к путникам. Если ни погода не щадила их лица, так хоть взгляды прохожих да их преисполненные мертвецкой неприязнью слова местных могли обморозить и отколоть кусок даже от души нерадивого скитальца.
Подозрительность местного контингента Осени удалось выяснить собственным опытом. Три дня назад его сутулая от ноши и дрожащая от холода фигура появилась на входе в Криану, пробиваясь через до колена поднявшихся сугробов и упрямый встречный ветер. И не успел он отряхнуть чернявую голову от давящего пуще пристальных взглядов местных и страхов о судьбе старого друга снега, как принялся обивать пороги.
Парень был, очевидно, в отчаянии: прекрасно понимая, как он выглядит и в каком он положении, ощущая усталость бродячей бездомной собаки, в голодный год прятавшейся и убегающей от жаждущих даже её жалкой плоти селян, он, тем не менее, стучал в каждую дверь и спрашивал то о Рихтене, то о таверне.
Наконец, страсти остыли. Валясь с ног, Калеб вошёл в таверну, искать истину в вине, ибо более нигде и ничего искать он не мог: усталость преградила ему все дорожки, а завеса отчаяния заставила на некоторое время позабыть о его целях. Но даже тогда его ждало разочарование: таверна была пуста, и ничего гостеприимнее скрипящей покосившейся койки без матраца найти ему было не суждено. Хотя она, по крайней мере, в отличии от местных не пыталась разглядеть в нём то, чего ей следовало поискать в себе.
Тем не менее, он вышел на след Рихтена. Хотя как "вышел"... Скорее, он оказался не единственным, кому суждено было этот след потерять. Не единственным, кто чувствовал себя расплющенным стальной, покрытой инеем пятой обстоятельств. Но по крайней мере не единственным, кому придётся решать загадку исчезновения мудрого старика.
Не сказать, что это обнадёживало, но единственный вариант для Осени сейчас - придумать, нарисовать себе, да хоть во сне увидеть какой нибудь лучик надежды, лучик света, которого ему удавалось засвидетельствовать в этих краях не чаще, чем несколько раз летом.
За несколько дней Осень успел как-никак, но наладить знакомства и немного побродить по деревне, оценить её хоть как-то. Не столько в надежде на то, что он здесь найдёт доктора - на это как раз надежды не было более. Просто неуютно ему было без знания местности. Старая, знаете ли, привычка: знать, куда идти, чтобы помереть в случае нападения не через десять минут, а через пятнадцать.
Парнишку Калеб встретил на пороге таверны, и одним из первых выхватил у него письмо. Доверия ему было не много, однако это был хоть какой-то результат за последние дни. Оставалось лишь как следует подготовиться, откормиться и выдвигаться в путь - и без того времени было потрачено больше необходимого.
Прочитав письмо, он положил его на стол, перед остальными "друзьями" Ван Рихтена.
-Ознакомьтесь и собираемся.-Холодно сказал он, после чего направился в свою комнату.
Вряд ли он будет скучать по ней, равно как и она по нему. Комната эта, очевидно, рада была только отчаявшимся, а в сердце Калеба появлялась надежда. А значит, им с этой халупой не по пути.