- Постой-ка, товарищ комиссар! - подал голос Григорий довольно громко и поднял руку, - Тут кое-что нечисто. Дай мне листы, отец, - обратился он уже к Тюльпанову, - Все листы, - подчеркнул особо, - Проверим на всякий случай.
Пока шло голосование Смирнов едва заметно улыбался. На душе было радостно. Он чувствовал, происходило что-то хорошее, правильное. Люди писали на листках, решали свое будущее, и словно на глазах распрямлялись, приосанивались, будто обретая и открывая в себе что-то совсем новое. Такие же, загоравшиеся новым смыслом, глаза товарищей Гриша уже видел раньше, начиная с прошлого года, и далее все чаще. Так медленно и постепенно рождалось новое сознание, ощущение собственной значимости, ответственность за принятые решения.
Но, к сожалению, гаденькую гнильцу человек будет изживать из себя еще долго.
- Ну, товарищ Тюльпанов, я жду, - сдвинув брови, сказал он строго.