Положение было аховое. Хуже всего - что не ясен курс. Уж и без патронов можно идти, и без еды, а вот без чего нельзя - так это без направления.
И неудивительно было, что многие товарищи с таким-то галсом занервничали, стали скучными и несознательными.
Ивану это сразу не понравилось. Вот били интервентов — было непросто, но хорошо ж! Вот отступали - было нелегко, но хоть вместе. А теперь что?
Да все понятно, чего уж там: Агеевы эти, кулацкие элементы видать по сути своей, как не стало рядом комиссара занялись контр-революцией сразу же.
От злости у Ивана аж усы затопорщились, он в темноте незаметно расстегнул кобуру. Надо было осмотреться, прикинуть, сколько тут ребят еще не качнулись в сторону дезертирства, а сколько уже вовсю лелеяли такую позорную мысль. Но каждое оставшееся без ответа слово контры все больше и больше истончало совесть и било по сознательности бойцов, и Мухин чувствовал, что должен выступить.
Рядом оказался Смирнов. Мухин не знал, насколько можно ему доверять, но вроде бы он о дезертирстве никогда не заикался.
- Гриша! Прикрой-ка меня. Следи за братья́ми, - прошептал он на ухо солдату и поднялся с земли. Расправив плечи, Мухин шагнул поближе к костру и зычно крикнул:
- А ну, братва, погоди! Дайте я скажу!
Татарчонок еще этот, тоже подпевала, перебежчик. Сука, впилить бы ему в мидель как следует. Уууу, да тут хоть всю команду расформировывай. Нет, эти ребята были ненадежные, колеблющиеся, этих надо было не идеалами революции уговаривать. Этих надо было в чувства привести.
- Про революционную сознательность, братва, я рассказывать не буду. Я скажу по-простому, шоб все поняли. Мы тут с вами в одной лодке, и все жить хотят. И на данный так сказать, конкретный момент, кому-то не шибко умному могло показаться! - Мухин выделил это слово. - Показаться! Что враг сильнее. Что совейская власть в данный конкретный момент слабже. Это, братцы, чепуха. Ну да, отступили пока что. Временно. Но зато как мы их до этого гнали?! Гнали же! И далее снова погоним. С отдельными дезертирскими личностями или без йих. Тому есть три причины. Во-первых, в Петрограде за нашими спинами все больше и больше солдат и рабочих встает в строй, под знамена Красной Армии! Мы - так, передовой отряд революции. Во-вторых, наемников иностранного капитала только меньше будет становиться. Красная Армия воюет за народ, а англичане с хранцузами за деньги, да к тому же за чужие. А за чужие деньги они в войну уже навоевались. Они тут еще посидят, конечно, но - до холодов. А как морозцем их прихватит - повалят они назад, за кордон. Че лыбишься, Рахметка? Я в ихнем Лондóне был, шоб ты знал. Нету там снега, хочь и зима, а есть только дождь да гнилой туман. И морозца нашего, северного, ихняя шатия-братия не вынесет. В-третьих, и в главных. Вы что, надеетесь, они вас озолотят? Ну, может, и не прихлопнут, пускай. Но на кой вы им сдались? Заставят вас сапоги им лизать да сортиры чистить, а потом смоются. Это если вы сдаться надумаете. Ну, а если по углам расползетесь, то вас же эти кровопийцы поборами и обложат и на вас пахать будут сильней, чем при царе. Им-то что? Им русского человека не жалко. И жизнь ваша станет еще хуже, чем сейчас. А совейская власть - она не исчезнет. Она если и отступит, то потом вернется. И с каждого спросит: что ты в трудный час сделал, дружок? Честно дрался или прогнулся под захватчика? Власть рабочих и крестьян, братцы, это ваша власть. Может, оно пока не особо чуйствуется, но прогоним бело-интервентов, тут и поймете. Это не как в войну, за царя да за буржуев землю жрали под шрапнелью. Тут вам ее, власть эту, в руки дали, доверили. И если вы ее сейчас выроните, то не ждите, что вам потом ее снова дадут. Не за что будет уже. Так что вам решать, братцы. Не спорю, помирать - оно всегда не больно красиво, тем паче не жрамши. Но и жить надо так, чтоб помирать было за что. А если начнешь жить, как собака, то и издохнешь, как собака. Чего вам, братва, я б не пожелал.
Мухин, говоривший, не переставая, окинул отряд взглядом, оценивая произведенный эффект.
- Ну! Есть еще паникеры, сомневающиеся, отпортунистки, дезертиры? Кому что в данном историческом моменте неясно? Спрашивай! - при этих словах он, уже не таясь, открыл крышку кобуры. - Товарищ Мухин разъяснит про момент.