Часто бывает, что большой куш означает конец карьеры наемника. Лаэгрил ушел, не забрав своей доли, так что на каждого из пятерых Рубайл приходилось аж восемь сотен - достаточное состояние, чтобы снарядить латника на войну. Или же купить себе небольшой одноэтажный домик в том же Четыругле. И, как часто бывает, часть отряда выбрала первое, а другая часть - второе. Якуб и Тимон решили, что настало время отдохнуть от ратных дел. А где нет командира - нет и отряда. Потому Гизберт, Пшемек и Юджин остались вроде бы и с репутацией, а покамест без заказов, и проводили дни в "Хрустальной Слезе", получая различные благодарности от местных.
Гизберт так и не определился, кто же из зерриканок ему больше по душе. Кажется, они сливались в его сознании в одну идеальную девушку - Муири, в которой есть ум Муаты и детская непосредственность Ири, а красоты и прелестей - на них обоих. Зерриканкам же доставляло удовольствие играть с ним, и, кажется, их моральные нормы вполне допускали в правила этой игры легкий флирт и даже "секс по дружбе", чему Гизберт был очень даже рад. Однако, сердца зерриканок были отданы чему-то другому, и через месяц веселья в Четыругле они ушли, оставив Гизберту лишь короткую записку, почему-то почерком Тимона: "Драконий младенец больше не может ждать. Прощай, воин севера, а может и до свидания! С тобой было хорошо!"
Юджин пользовался особым почетом в квартале ювелиров-краснолюдов. Во многом благодаря его умелой дипломатии они получили несколько небольших, но важных льгот от города, голова которого все еще чувствовал противный вкус обмана. Возможно, у него все-таки была совесть?
Однако самые разительные перемены произошли в Пшемеке. Возможно, священник-пропойца в душе действительно верил в Вечный Огонь, а может, зуботычины Якуба так на него подействовали. Однако же он вернул долг в три сотни золотых рыцарю Гвеорну, и вскоре давние разногласия между ними были забыты. Гвеорн оказался и сам не полным трезвенником, но отдавал предпочтение хорошему вину, и знал ему меру. Пшемек теперь часто беседовал с рыцарем о путях добра и зла, и вместе они размышляли, как так вышло с воспитанием Потани, и как очистить души жителей Четыругла, умы которых пожрал Золотой Телец.
Тимон и Якуб вернулись в Цинтру, где связи барда позволили им поступить на королевскую службу, уже не сопряженную с таким числом опасностей, как жизнь наемника. Дальнейшие их следы теряются в коридорах власти, и кто знает, какую жизнь они избрали? Может быть, Якуб стал военачальником Цинтры, а Тимон - советником по делам магии. А может, они оба заняли теплые места служащих? Или же через год учеба им осточертела, и два старых друга вновь пустились в странствия, чтобы лучше узнать этот мир?
А Рубайлы... Что ж, что-то осталось и от всей их ватаги. Как и обещали власти Четыругла, у входа на кладбище появился памятный знак, где местные умельцы, как могли, изобразили в бронзе профили всех бойцов славной ватаги, и ниже вырезали на камне короткую надпись
Путник, знай, что Лета Господня 1370го здесь, на кладбище Четыругла, эти славные воины отвели от города смертельную напасть, с которой никто до них не мог справиться в одиночку. Здесь они показали нам, как важно держаться друг друга в трудные времена, и этот урок никогда не будет забыт благодарными жителями нашего города!