А Грумпус, обессиленный усталостью и переживаниями, так и уснул, незаметно для себя, распростершись на жестких камнях. И снилась ему Мирка, живая и здоровая, но почему-то она парила в воздухе, и от нее исходил золотистый свет. Не веря своим глазам, Грумпус поднялся на колени и протянул к ней руки, но она лишь со своей фирменной задорной улыбкой вручила ему нечто, напоминавшее сферу из чистого сияния, которая неотвратимо притягивала его взгляд, да и скоро он сам оказался окружен бесконечным мягким светом. Густой мощный мужской голос послышался словно бы со всех сторон:
— Встань и иди, Грумпус, сын Вумпуса.
— Но...
— Этот свет теперь вечно пребудет в твоем сердце, и ты будешь носить его с честью.
— Но я...
— Ты научишься и познаешь.
И голос продолжал наставлять, равномерно и сильно, глубоко впечатывая каждое слово в истерзанное и отчаявшееся сердце Грумпуса. И тот постепенно наполнялся покоем и уверенностью...
***
В лагерь Грумпус пришел уже ближе к рассвету. Умиротворение на его лице могло бы вызвать опасения за его душевное здоровье, но словно бы теплая волна спокойствия исходила от него. Он просто улыбнулся дежурному, и знаком показал, что готов того подменить. Ведь он больше не нуждался во сне, пище и воде, пока исполнял свою Священную Миссию - вернуть выживших с корабля к людям живыми и здоровыми.