В какие то моменты Раммаш ловил себя на мысли, что можно бросить одно бревно в одну строну, другое в другую, и ближайшие охранники не будут представлять угрозы. Или же забросать их камнями. Но вот нюанс в том, что кругом было еще много мелкозубых, удерживал его от озвучки таких простых планов. Минута свободы не привела бы ни к чему лучше чем обычная гибель в бою против толпы врагов. Нет, это все еще рабская смерть, не подходит. Хотя когда он видел орков, как часть системы людей, мыслить трезво становилось гораздо сложнее, особенно когда Зойка напоминала своим ором о себе.
Но вот минутки тишины перед жратвой – сплошное удовольствие. Можно немного посоображать спокойно, расслабиться. В такие моменты Раммаш даже забывал о том, что на нем антимагический ошейник, который пока так и не удалось снять, а без ощущения божественного внимания он чувствовал себя слабым и пустым, несмотря на то, что все еще мог взорвать голову мелкозубого как арбуз, просто сжав ее.
Шум и появление Зойки, прервали тишину, и тем самым резко снизили настроение шамана. Даже когда ушли эти мелкозубые уродцы, ее отношение никак не изменилось. Увы, понять ее отношение к таким же как она у Раммаша не получалось, так что желание сломать надзирательнице несколько костей и оставить бесформенным мешком костей и мяса было сильнее других, в том числе и тех, о которых пошла речь потом.
– У мелкозубого мозгов как у камушка. Как это... – Раммаш показал на пушистую бабу, – может вообще сражаться?
Вздохнув, Он поднялся и пошарил под подстилкой, доставая какую-то траву и коричнево-зеленую массу.
– Слыш, не дергайся.
Хромой походкой, наверное даже медленнее чем Старый, шаман подошел к новенькой. Церемониться с ней он тоже не собирался, правда, и лапать тоже, по крайней мере пока. Взяв ее за рог, орк поднял над землей, осматривая то, что им закинули.
– Что ты такое? На.
Верзила руку с травой, туда, где у странного создания, по мнению Раммаша был нос. Запах, пусть уже и не такой острый, как по свежаку, был все еще достаточно острым для того чтоб привести в сознание мертвеца, хоть и проявлялся только при близком вдыхании запаха травы. Зато он натурально пробивал от носа до задней стенки черепа, практически мгновенно возвращая бодрость и какую-никакую ясность мыслей. Правда и желание оставалось толко одно - больше не вдыхать эту траву.