Дни сменялись днями. Джон начал привыкать не только к дрянному району, но и ко вкусу местного удона, что продавали продавцы с деревянных лотков. Чтобы его внешность не бросалась в глаза, он предпринял несколько действий. Во-первых, пришлось сбрить усы. Ничего, их можно было отрастить заново. За неделю он покрылся небольшой равномерной щетиной, с проседью, которая скрадывала некоторые его черты. Во-вторых, он тщательно разрисовал себе тушью шею и предплечья. Каждый день обновляя замысловатый рисунок, повторяющий некоторые клановые татуировки ирландских бандитов, Джон не узнавал себя в зеркале. Это было очень хорошо. В-третьих, по утрам он приобрёл привычку есть сюрстрёмминг и заедать его чесноком. Лео был в ужасе от этого и потешно лаял, когда Джон пытался к нему приблизиться после этого ритуала. Закрывал лапами нос. "Представляю, какой эффект я произвожу на людей", - ухмылялся Макриди. Есть он мог что угодно, а обоняние ему отбили годы курения крепкого табака.
Теперь, если кто-то будет расспрашивать о нём обитателей Хай-Литолтона, то первым делом о нём скажут: "Это был какой-то ирландский бородач, от которого постоянно воняло рыбой и чесноком". А чтобы в лицо ему смотреть было неповадно, он с удовольствием выдыхал на своих собеседников.
В какой-то момент начало казаться, что Окава больше не появится в этом районе. Что весь маскарад - зря.
Когда знакомая фигура появилась в поле зрения, Джон внутренне возликовал. Отогрел пальцы. Убрал за пазуху фуражку, нацепил на голову старую норвежскую рыболовную шапку, которую нашёл пару дней назад и направился свершить свою месть.