Арчи проснулся и мгновенно запаниковал. Проспал! Проспал свой звездный час! Судя по царящей тишине, все давно закончилось, а о стезе королевского дурака теперь можно забыть. Но как же так? Ведь не пил же он хмельного, разве что совсем капельку, для храбрости... Сказалась бессонная ночь с бесконечными репетициями? Эх ты, Арчибальд!... Теперь ждет тебя бесславное возвращение в папашину комнатушку, глубоко в застенках замка. Снова дергать за рычаг кукольного эшафотика, заставляя господина Веселого Плясуна болтаться в маленькой петле и сучить деревянными ножками, под придирчивые замечания папаши...
Но что это? Какой то шум раздается в зале, похоже, не окончилась еще пирушка. Разговоры, звон стекла, приглушенное всхлипывание... А вдруг еще не поздно? Арчи вскочил, потряс тяжелой со сна головой. Непривычно тяжелой. Хлестнули по щекам длинные космы. Это что, пока он спал, Огурчик напялил на него парик? Вот старый негодяй, мог бы, вообще то, и разбудить! Но ничего, с ним потом.
Арч глубоко вдохнул, решительно откинул полог занавеси, шагнул отважно в зал, наполненный знатью. С порога сделал колесо и так и застыл, пораженный, с раскинутыми нелепо руками. Зал наполнял тяжелый запах давно прокисшей снеди, люди вповалку лежали кто где, и лишь несколько фигур растерянно бродили вокруг. Что за бредовые бредни? Умерли они что ли, или... спят? Судя по многоголосому храпу вразнобой, последнее больше соответствовало истине. Однако, в целом, картина отнюдь не напоминала славную пирушку, даже люди из более скромных сословий редко упиваются до столь скотского состояния. А папка евойный так и вовсе к спиртному равнодушен.
- Папка! - задушенно пискнул Арч, и пестрой молнией промчался в конец стола, сопровождаемый веселым бренчаньем бубенцов. Отец сидел, исполненный достоинства, в одиночестве. И спал мертвым сном, как и остальные. Вспомнилось Арчибальду, как папаша искренне прослезился, узнав, что ему дозволено будет присутствовать на празднестве. Как славил мудрого и про-грес-сивного короля Брона. Как целый день крутился перед зеркалом, выискивая несуществующие пылинки на своем лучшем костюме. А теперь вот сидит, словно покойник, разве воздух с еле заметным свистом все же покидает ноздри. И щеки затянуты густой щетиной, а ведь отец был выбрит до синевы перед торжеством! Чертовщина какая-то.
Арч растерянно стащил с головы свой веселенький колпак, и принялся мять его в руках, переводя непонимающий взгляд с одного бодрствующего барчука на другого.
- И что же это, с вашего позволения, за тирлим-бом-бом? - спросил он озадаченно неизвестно у кого.