Рильке инстинктивно втянул голову в плечи, когда здоровяк навис над ним. Если честно, Квашня так и не понял, чего он вдруг взъелся, вроде не плевал никому в рожу. Но благоразумно промолчал, надеясь, что все как-то само собой разрешится. Так и вышло, и Рильке лишь тихо выдохнул, да незаметно почесал зудящий зад (вот всегда, когда хоть малая опасность, он чешется; с чего бы?).
- Какие-то тут все как с колом буковым в седалище, злые, - пробормотал Квашня на ухо Скилъярду, но громче высказываться не стал, позволяя мотлять языком другим товарищам.
"Ну вот вечно так. Ежели родом не вышел, как есть сукин сын, так можно на меня зыркать и пужать, ага. А как ежели кто благородных кровей, ученый верным речам, так на них глядять со снисхождением, пущай даже и чушь несуть," - подумалось.
Как бы то ни было, толку от этой беседы мало. Старый шарлатан, прохфессур, льет соловьем, заумно, да дельного ничего не подсказыват. Хозяин корчмы тоже не то чтобы толковым оказался, небось, по дурости покалечился, а не на охоте гоблинской.
- Я по торжищу покручусь, по рядам торговым, поспрашиваю кого. Сейчас много разного люда, найдутся и бывалые, - наконец выдал Квашня. - Авось, надоумят чем.