- Тут неплохой кофе?- с сомнением спросил наци. Положил меню на стол, когда к ним подошла официантка, и приветливо заговорил с ней,- Мне вот этот вот чизкейк… да… и ещё сиропчиком полить… и кофе, с молоком и сливками, пожалуйста… да, всё вместе… три ложечки… фирменный яблочный пирог?! Что же ты сразу молчала – давай сюда и пирог, попробую кусочек… а мороженного к нему не прилагается… да, данке,- щебетал тот с девушкой, что словно не замечала его вычурной, резкой внешности. Да и сам Роберт, чем дольше глядел на парня, тем сильнее ощущал некую притягательную ауру, ауру слабого возбуждения. Словно от хорошенькой девчонки.
- Убедил, старичок, похлебаю твоего кофе,- согласился тот с долей снисходительности и любезности в голосе. Резанул по Бобби взглядом,- С чего бы это я казался тебе… странным, а, старичок? У тебя есть какая-то проблема?- вскинул тот бровь. Стал барабанить пальцами по столу,- Потому что у меня – явно нет с тобой проблемы. Зато у нас есть одна общая проблема, с которой мы бы справились куда лучше, если бы приветливо… вежливо и чутко, ну и всякая другая шняга которой тебя пичкают сраные либералы, понимаешь?- проговорил тот. Ему принесли кофе. Он улыбнулся официантке абсолютно обворожительно,- Спасибо, детка,- подмигнул тот ей. Взял склянку с сахаром, и бахнул того в кофе абсолютно не стесняя и не мелочась,- Меня зовут Линкольн. Мы не знакомы, я тебя не знаю, ты меня не знаешь, но, нам – дарклингам – такое и не надо. Мы можем грызть друг другу глотки потом сколько угодно, но сейчас, если всё выгорит… нам всем зачтётся!
Вообще, в Балтиморе белых расистов было не то, чтобы много, во многом потому, что город был одним из самых «цветных», а если говорить ещё точнее – «чёрных» городов в Штатах в принципе. Но те, что были, казались теми ещё проблемными говнюками. Чаще всего, в новостях мелькало четыре типа таких тусовок. Байкеры – это понятно кто такие, расисты на мотоциклах, порой устраивавшие погромы и беспорядки на окраинах. Были ультраправые студенческие братья, в основном из рэднэков или неблагополучных семей, и были богатенькие дети больших людей в городе, которые занимались травлей менее обеспеченных детишек и людей по-старше в своё удовольствие. Никто из этих ребят не подходил полностью под описание сидящего пред ним молодого человека. Так что, скорее всего, это был скин-анархист. Такие тоже были в городе, их было куда меньше остальных националистов, но последние были самыми отбитыми и агрессивными. Вандализм, нападение на полицию, организованные покушения, поджоги, кражи, насилие: они были настоящей группой вполне себе преступников.
Называла себя эта группа скинов, если мужчина не ошибался, «Чистейшие Сыны», или «Чистота Анархии», или «Анархичная Чистота», что-то такое, радикально тупое и подростковое, как они и любят, собственно. И он даже, кажется, припоминал лицо сидящего перед ним человека – он явно видел его пару раз, и слышал про дела связанные с… ммм, кто же это был?.. А, ну точно! Он знал этого парня – его пару раз подозревали в ограблении магазинов, организацию нападений на лидеров либеральных партий города, а так же частые приводы за воровство, взлом с проникновением и тому подобное. Его так и ни разу не посадили, не хватало улик, свидетельств.
- Что это ты так на меня палишь – влюбился?..- оскалился бонхэд, принимая от официантки чизкейк. Этот парень, по памяти Роба, раньше был раза в три худее – почти, что стебель тростника, и с куда большим количеством татуировок. Оглядевшись по сторонам, тот не заметил рядом других нацистов, или вызывающе выглядящих ребят. В этом кафе парень был один. Вскоре, он доел его, и принялся за так же принесённый недавно официанткой (как и её номерок, записанный на салфетке) яблочный пирог с мороженным,- Давай, колись, что ты нашёл. Я же не просто так спрашиваю – я тебе тоже расскажу, что я увидел и что я слышал…