Кошмар наяву…
Вырвавшись на улицу, вслед за Лукасом, Люк вместе со священником оказались посреди всё того же колодца. Длинного бетонного желудка, чьей крышей была щель меж плотно стоящих друг к другу зданий, сверху прикрываемая свинцовыми тучами. На одном конце желудка была лавка компании «Морнингстар», а на другом – металлический высокий забор, что отделял улицу с прохожими на ней от глухого переулка, по которому бежал священник. Врезавшись в забор, Лукас остановился у сетчатой, закрытой на простенькую защелку, двери. Он мог, как просто открыть эту дверцу в сквозном заборе, так и банально перемахнуть его. За спиной мужчины остановился юноша с собакой, и они оба глядели на улицу.
За забором раскинулась на первый взгляд знакомая им улица Балтимора. Фонари, покосившиеся, и искривленные, были овиты колючей проволокой, как плющом, и истыканы шрапнелью из гигантских гвоздей, и гигантских же болтов, ввинтившихся в них. Дороги были пусты, а те немногие машины, что стояли сейчас на них – были пылающими остовами, в которых бились металлические сердца причудливых механизмов, словно выросших из-под земли, и пронзивших собой машины, сливаясь воедино с двигателями и системами сооружений. Те, кого по началу парочка приняла за прохожих, были неясными, нематериальными тенями силуэтов, будто бы отражением реальных людей на грязную, сырую землю под ними. Они не обращали внимания на мужчин, и на подоспевшего к ним Лиама.
Всё это место, как и его обитатели, были похожи на коллаборацию Балтимора, какого-то крупного металлургического завода, а так же всех фанатов Slipknot на свете, что стилизовали это место, и занимались его обустройством и оформлением. Испещрённый венами гудящих труб, этот город развалин и грязи, порос прочно с багровыми опухолями кораллов, и бурлящими, гудящими наростами механизмов поверх облезлых стен, в местах обвалов полностью заменяя собой бетон. Именно шум многочисленных механизмов, дизельных, паровых, а так же шестерёнок, хаотично вылезающих из земли, стен, и даже порой выплывая из зыбкой плоти рыдающих кислым дождём над их головами небес, те могли вначале принять за шум проезжающих рядом машин.
На горизонте же, от земли и до небес, чернел громадный гротескный силуэт башни, с множеством громадных циферблатом на ней, и словно не помещающихся под шкурой ржавых стальных листов и металлической сетки, коими была она покрыта, внутренностями небоскрёба – всё теми же трубами, но в размере 1000 к 1, какими-то поршнями, котлами, баками, шестерёнками, проводами и шлюзами. Это строение мерцало алыми молниями, порой пробегающими по нему, и визуально соединяло землю и небеса, спиралью вгрызаясь в облака, и притягивая их ниже к земле. Снова начался дождь, точнее усилился тот, что был раньше. И освежающие капли влаги ударили в лица медиумов, наблюдавшими за искаженной картиной Подсветья.