Шерли вжалась в своё тело, пытаясь почувствовать его снова, и, увидела, как внутри неё медленно распускается цветок. Бутон зелёного растения, зелёного от корне, и до кончиков лепестков, был всё ещё слаб. Растение всецело состояло из газа, не имея ни шипов, ни сильных лепестков, оно медленно, словно плющ, извивалось внутри нутра девочки, обвиваясь вокруг её хребта, словно как вьюнок или огурец вокруг опоры, и замерев махонькой коробочкой бутона в области солнечного сплетения. Из тонкого и нежного стебля пока что ещё очень медленно и скромно отрастали мелкие побеги, пытаясь тянуться куда-то дальше, а корни растения уже глубоко въелись в плоть Холмс, пронизывая её насквозь. Свет накатывал на неё волнами. Волны испускали всё пучки света, за исключением, разве что, тёмных дыр. Эти осколки тьмы, вместо того чтобы исторгать что-то в окружающий мир, втягивали всё в себя. Они не показывали картинок – они жадно поглощали то, что даровал им мир, словно никак не могли насытиться, постоянно пустые внутри. Золотая пыльца всюду оставляла свой слой, напоминая о себе окружающим, показывая своё внутреннее богатство – её картины были самыми яркими и четкими. Синие языки огня были ровными, но будто бы искажали пространство вокруг себя, очень неохотно впуская кого-то, но очень легко перебегая на окружающие объекты, словно настоящий пламень. Зелёная робкая дымка слабо оплетала пространство, проникая в каждый уголок, и будто бы сплеталась, пытаясь утопить в себе другие цвета. Но вместо того, чтобы затмить собою окружающих, большинство зелёных точек как бы оттеняли собой яркие вспышки сил других магов. Изображения в них были очень расплывчатыми, неясными, часто отражая картины других огней. Сиреневые молнии, непостоянные, напористые, в них было что-то хаотичное, и что-то странное, будто разыгравшийся азартный ребёнок. Картины в них столь же быстро и ярко появлялись, как и угасали, словно не было в них какой-то стабильности. Алые огни выплескивали в мир мощный, нестерпимый поток, который то слабел, то усеялся, взрываясь.
**Волна нахлынула**
…Шерли лежала на операционном столе. У неё не было ни рук, ни ног, а вокруг суетились врачи. Один лишь глаз, пробившийся сквозь плотные бинты на лице, мог видеть ослепительный свет ламп. И крюки пронзавшие редкие участки всё ещё человеческой плоти. «Я не машина!»,- бился в голвое истошный крик. К обрезанному плечу присоединили провода, другой конец которых подключили к начавшей резко дёргаться механической руке. «Я не машина!»,- истошно хотелось кричать, но голосовые связки давно уже заменили на пока что не подключенный динамик. «Я не машина!»,- кричало тело, отбивая свой крик в судорогах от боли подключения нервов к протезу. Просто ужасной боли…
**Волна нахлынула**
…Сердце сдавливало от того, как быстро бежала она. Лёгкие рвались наружу из клетки рёбер, а рот не мог закрыться полностью из-за крупных зубов, не только мешавших говорить нормально, заставляя шипилявить, но так же и создававших эффект тяжелого дыхания. Страх, ненависть, непонимание. Просто потому, что он отличался, они гнали её, словно лису гнала стая собак. В голове крутились пустые вопросы, взрываясь при столкнвоении друг с другом. Ноги были стёрты в кровь. В висках бился импульс. «Я не мутант! Это не я неправильный! Это вы все… все… неправильные! Поломанные! Я хороший, я не такой, но хороший!»,- кричала она, пока сердце отбивало дробь…
**Волна нахлынула**
…Со всей силы обнимая миниатюрные тела своих дочурок, она плакала, и её крупные слёзы падали на их тела, скатываясь ниже, к обрубленным по середине туловища ранам, словно их просто располовинило. Ещё недавно, они просто прогуливались по площади, а затем, вокруг них появился этот чёртов круг! Дым, который всё заполонил, нет, туман! А затем – пространство вокруг неё просто вырезало в радиусе полутора метров. А они стояли на краю разреза. Вокруг рвались снаряды, окоп заливало грязью, а бегавшие вокруг военные кричали о чём-то. Звали медика. Она так же звала – но её рёв заглушал свист пуль, и стенания десятков, сотен, тысяч таких же несчастных душь…
**Волна нахлынула**
…Глядя на тело ребёнка, что плакал над телом своей растерзанной матери, Холмс лишь хладнокровно (насколько та пыталась казаться) отвела взгляд, нервно высунув из поясной сумки счетчик никс, и проверив его уровень. Выше трёх делений – то, что надо! Но, да. всего лишь ребёнок. «Ради спасения моего города»,- решила та для себя. Руки вспыхнули голубым, нагревая печать на внешней стороне кольца. «Ради Шаны и детей»,- думала сыщица, когда схватила брыкающегося в ужасе, непонимании и безмерном горе пацанёнка. «РАДИ МОЕГО ДОМА!»,- сказала она самой себе, когда выжигала на лице ребёнка рабскую печать, как для новой батарейки Божества, что поддерживало жизнь её любимой Родины…
**Волны схлынули**
Шерли ещё секунду, или две, не могла осознать реальность происходящего, но, кажется, она наконец смогла отстраниться от огней. Воспоминания, болезненные воспоминания тех, кто роился тут – они всё ещё наполняли пространство, отравляя собой воздух. Она чувствовала их, буквально могла их учуять и разобрать. Радость и гнев, страх и боль, отчаянье и отвращение. Ими бурлил этот мир, и эти чувства, сливаясь в едины поток, фонтанировали в небо. Теперь она видела. Видела маленьких белоснежных существ, похожих на птичек или бабочек, что летали в воздухе. Они все содержали в себе какую-то частицу чистоты, и они, под силой этого течения, летели вверх, в сверкающий водоворот чужих страстей.
Океан Эмоций. Она видела его – он был небом, в данный момент. Всё что было, есть и будет с людьми – в нём отражалось это всё. И глядеть в него было невыносимо, из-за чего девочке, тяжело дышавшей, и покрывшейся потом, пришлось отвести взгляд. Она буквально физически ощущала чужую боль. Её сильно ломало.