Вернулся Всеслав, а никто его слушать и не подумал. Кроме Риточки. Хорошая девушка, все-таки. Остальные так и вьются у стола прямо рядом с покойницей, хозяйство делят. Чародей вздохнул, головой покачал. Впрочем, лично ознакомившись с содержимым записки из шкатулки, задумался. Да и черт с ним, поди, сплошные безделушки. А с участковым Всеслав договорится как нибудь.
Ремень вот, добротный вроде. Сгодится. А то штаны через шаг подтягивать приходится. Его и взял.
У дверей обнаружилась еще одна жиличка, Люда Орлова. Скромница, красавица, скрипачка. И куда только мужики смотрят, спрашивается? На себя то Всеслав уж давно рукой махнул, но все равно было обидно. Несправедливо, когда этакое сокровище в одиночестве пропадает. А всяческую несправедливость Чародей на дух не переносил.
- Матрена Игоревна преставилась, Людмила Петровна. Отжила свое старушка. Скоро врач должен приехать. - ответил он на ее вопрос. И вернулся, как и обещал, к Петровичу.
Сел тяжело на табурет у стола, ремень тут же пристроил.
- Ну что, белогвардейский подпевала, нальешь сто грамм отставному псу кровавого режима?
Они давно были знакомы, и всегда общались в форме этакой шутливой пикировки, еще с тех времен, когда Всеслав работал в милиции и приглядывал за неблагополучным в идейном отношении стариком. Так с тех пор и повелось, один другого контрой кличет, второй в долгу не остается и опричником первого величает. Так и жили.
- Там Игоревна, того, - Всеслав характерным жестом скрестил руки на груди, - давай, что ли, за помин несуществующей согласно доктрине материализма души. Каждому еще какой то сувенир завещала, представляешь, Петрович? И тебе тоже. Сходил бы, глянул.