Конюх назвал цену - пять талеров за постой лошади, три - для пони, и, рассчитавшись с ним, Лагдам вернулся в трактир распределять время дежурств. Епископ, наконец, насытился и отправился в свою комнату - одна из его телохранительниц встала стражей у двери снаружи, вторая - внутри... или не стражей - Лагдаму показалось, будто из комнаты его преосвященства доносятся женские стоны, перемежаемые молитвами... впрочем, вторая телохранительница своим взглядом дала понять, что нечего тут подслушивать. Лагдам стал на стражу вместе с одним из своих солдат. Он увидел, как из конюшни на лошади выехал какой-то всадник и ускакал в ночь, но больше ничего за время его дежурства не произошло, и он ушёл спать, а его сменила Ксимейла. Лагдам ушёл к себе спать и спал... пока не проснулся от того, что его тряс за плечо испуганный Альберт - один из солдат.
- Лагдам! - испуганно зашептал солдат. - Там разбойники! Человек десять, все на конях! Они взяли Клауса в заложники, сказали, что выпустят нас, если мы выдадим им епископа! Сказали, что если мы не выйдем, они подожгут трактир!
Лагдам поднялся с постели - в окно, выходившее на деревенскую улицу перед трактиром, он увидел огни факелов. Четверо всадников: двое лучников, вернее, лучник и лучница, держали на прицеле кого-то, кого Лагдам не видел из окна, а ещё двое держали в одной руке горящие факелы, а в другой - заряженные арбалеты. Сейчас было дежурство Альберта и Клауса - значит, Ксимейла уже спала, и сейчас уже вторая половина ночи... и, верно, большую часть его людей разбойники застали без доспехов. И конная лучница была очень похожа на местную знаменитую и неуловимую разбойницу Гескен-Ветер, атаманшу конной банды, терроризировавшей Шлоссенкамп и окрестные земли.