Момент смерти Орсо осознать не успел. Не было никаких спускающихся ангелов или крадущихся дьяволов, не разворачивалась перед внутренним взглядом панорама прожитой жизни. Он почувствовал страшный удар, услышал, как лопается металл наплечника, увидел, как меч Годрика пропахал ему грудь. И почувствовал, как распадается. Левое плечо неестественно отдалилось от головы, это было так страшно и сюрреалистично, что герцог даже не успел понять, что же на самом деле произошло. А затем вспышка... нет, огненный фонтан боли плеснул, и свет померк. И воцарилась тьма.
Вдох. Свет. Боль.
Мириады раскаленных игл вонзились в каждую пору кожи, в каждый сосуд, в который проталкивало кровь набирающее обороты сердце, воздух огнем жег легкие. Орсо раскрыл рот, беззвучно крича. Скорчился на полу, кашляя. Кажется, его даже стошнило какой-то желчью.
Замер, оперевшись на руки, слушая, как стучит в ушах оглушительный набат, вторя сердечному ритму. Жив. Но как такое возможно? Видимо, не так страшен был удар мертвого рыцаря? Маги сумели залечить рану, как прежде заставили стремительно срастись сломанные молодецким ударом Януса кости ноги? Но почему так больно, проклятье... в прошлые разы исцеление напротив, заглушало боль, окружало мягким теплом. Сейчас же все тело горит, словно Орсо уснул в костре.
Сел. Глаза бессмысленно шарят вокруг. Виссиль склонилась над кем- то. Фе...Фелиция? Гвардия короля замерла, преклонив колена. Лежит грудой серебристого металла поверженный Годрик. Эвелинн идет к бреши.
Взгляд опускается на свою грудь. Болтаются в креплении останки разбитого в клочья наплечника, кираса разрублена почти наполовину, поврежденные края слегка выгнуло наружу. И весь он по пояс залит свежей кровью. Нет, сир герцог, после таких ударов не выживают.
А значит...
Новообретенное дыхание сбилось. Погиб. И воскрешен магией, как Илль Звездочка. Он совершенно не помнил, что же было там, за запретным для живых порогом, словно разум мгновенно стер это знание ради блага своего хозяина. Хотя нет... Кое-что все таки отложилось в памяти... смутное ощущение пустоты, и поглощения себя великим Ничто. Тьмой. Тьма - не просто отсутствие света. Это отсутствие всего, абсолютная и бесконечная пустота. И там – была Тьма.
Как же так?...
Он поискал взглядом Илль, но та старательно отводила глаза.
Значит, вот как... Как же глупо было искать спасение в смерти, право. И как пуста и бессмысленна их борьба, раз уж небесный престол Спасителя пожран Тьмой, и не будет никакого спасения. Никому. Никогда.
Герцог обхватил голову руками, глухо застонал от отчаянья.
- Вперёд! - слышит он голос Элиаса. Рядом кто-то отчаянно закашлялся. Фелиция? Значит, Годрик и ее уложил. А кто же тогда уложил самого Годрика?..
Орсо стиснул зубы. До конца, как бы то ни было. Он клялся пойти до конца.
Поднялся, бряцая исковерканными доспехами. Сорвал разбитый наплечник, сбросил исковерканную кирасу, оставшись в разодранном на груди, окровавленном гамбезоне. Нашарил и подобрал Латифьер.
- Вперёд, - повторил он. - Вперёд.
Когда начался ритуал, герцог на мгновение, короткий, неуловимый миг поверил, что сейчас всё закончится. Но у тьмы еще остались сюрпризы.
Летающие твари, оживший кошмар из видения о гибели воинства Орландского, ворвались в зал сквозь витражи.
Вскрикивает Виссиль, осколок витража рассекает щеку девушки. И в последних отблесках гаснущего колдовского света видно, как устремляется на чародейку одно из темных порождений, растопырив кривые кинжалы когтей.
- Виссиль, нет!
Орсо рванулся было на помощь, но тело вдруг будто снова сковало трупным окоченением. Он явственно узрел, как тварь когтями разрывает его на части. Он снова распадается, исчезает в яркой вспышке боли. И падает, падает, падает в бездну...
Воспоминание о пережитой гибели было столь ярким, что Орсо застыл, не в силах пошевелиться. Он вдруг попросту испугался. Испугался умирать снова.