Давит своим безмолвием пустой город. В голове не укладывается то, насколько хорошо он сохранился, словно люди просто спят и не вечная тьма сокрыла небеса. Всего лишь ночь, а фонарщики плохо сделали свою работу и не заменили масло.
Пыльные шторки, тёмные провалы окон, стекло ловит отблески огня и превращается в непроницаемое зеркало. Кареты, лежащие на боку, вывески, которые не шелохнёт ветер. Это преисподняя, вот что думает храмовник. Именно так выглядит ад – пустое место, в котором нет ничего и ты, проходя шаг за шагом, видишь то, что когда-то здесь была жизнь, никогда её не встречая. За этот поход Элиас уже много раз ощущал для себя ранее неведомые чувства, но только сейчас он мог с уверенностью сказать – ему было страшно. Страхом, который не имеет прямой причины. Это не страх за свою жизнь или жизнь товарищей. Не животный ужас, который пробирает глядя на болотную тварь или порождение Тьмы. Здесь было что-то иное, что-то… слишком глубокое. То, что заставляло его ощущать свои кости, будто они разом стали тяжелей и холодней. Его мутило, у него кружилась голова. А ещё в голове шумело, словно ветер подхватывал миллионы песчинок, праха, в который превратились жители столицы Империи.
Шелест не сразу стал шёпотом, нельзя было сказать с уверенностью, в какой именно момент, но когда мужчина осознал – новая волна ужаса окатила его, будто кто-то с насмешкой вылил на него ушат колодезной воды. Шепот отрезвляет его, стоит прислушаться. На удивление, от того, что теперь командир смог различить слова призраков, ему становится лучше. Теперь его страх – не бессознательный и непонятный, не чужеродное состояние. Теперь он знает, что их видят. Что враги – рядом. От этой мысли он становится злее. Слова молитвы, словно выбитые на внутренней стенке черепа, всплывают в голове, находят дорогу наружу.
- Свет – мой защитник, в нём я найду свою силу, - одна фраза цепляется за другую, снова и снова порождая бесконечную цепочку вызубренных наизусть литаний. Они – не просто память, они – рефлекс, который есть у каждого истинного храмовника. Их последняя защита перед Тьмой и её играми. Медитация сквозь равномерный гул, порождаемый собственными словами, сливающимися в унисон с мыслями.
В этом состоянии Элиас уже не думал о себе, не думал о пустынных улицах. Его мысленный взор был обращён к Создателю, к Свету, к вещам настолько великим и чудесным, что собственная сущность его могла с лёгкостью найти в них защиту, как муравей мог не бояться ужасного ливня, затерявшись в кроне векового дуба.
В какой-то момент он словно очнулся от своего медитативного транса и посмотрел на Эвелинн. Она задала какой-то вопрос… О чём он был?
- Танцы? – командиру потребовался миг, чтобы собрать мысли воедино. Он смотрел на спутников – они старались сохранить свой разум так, как могли, у них не было железной защиты в виде литаний и Веры. Они разговаривали, пели, смеялись, словно не было вокруг них ужасного города, а впереди – единственной и неотвратимой Цели.
- Вальс?.. – второй раз переспросил храмовник и тут же посмотрел на мистресс Алакрейн. В последний раз, когда его приглашали на танец, предложение было прервано самым грубым образом.
- Боюсь, что такие категории, вроде танцев, не входят в обязательную подготовку рыцаря Храма. Возможно, что мне было бы интересно посмотреть, но вряд ли поучаствовать.
«Пусть они говорят», - думал Элиас, вглядываясь в лица и глаза каждого из идущих рядом. «Пусть смеются, пусть вспоминают былое. А ты – смотри в оба, смотри внимательно, чтобы не подкралась Тьма откуда не ждёшь».
Командир с тревогой смотрел на своего брата. Роберту было тяжело, он это знал. Его брат по вере всегда был чуть более простым, чуть более жестким, чем остальные. И теперь он был единственный, кто не может забыться в глупом и пустом разговоре.
- Брат, - позвал командир. – Брат, помни о том, кто ты. Помни о том, к чему мы стремимся. Помни о Свете, что ведёт нас во Тьме. Помни о Создателе, чьей милостью мы существуем в мире и чью волю мы несём. Брат, помни и повторяй за мной.
- Я – острие орудия Света и я несу правду в этот мир.
Если поглотит Тьма весь мир, и если не останется в ней света
- Будет он жить во мне, потому что душа моя хранит его в себе.
И будет хранить вечность.
В Свете – моё утешение. В Создателе – моё спасение.
Я – их твёрдыё меч и крепкий щит.
Я – выполню свой долг и не поддамся искушениям.
Только в Свете есть моё предназначение.
И мой долг – пройти мой путь до конца.
Стоило только закончить слова молитвы, как нахлынули образы проигранной схватки. Это не поколебало духа командира.
- Идём, идём вперёд, держитесь! – рычит он тихо, а шёпот в голове становится сильнее. Он склоняет свою голову чуть ниже, будто идёт против сильного ветра, хотя ничто не колыхнет воздух в царстве Тьмы.
Дверь открылась, из дома вышел одержимый. Его глаза – два бездонных провала. Сколько времени его душа поглощена Тьмой? Все 12 циклов? Осталась ли она там или же теперь это просто пустая оболочка? Марионетка? Что-то другое?
Тревожные мысли обрываются стальным усилием.
- Идём, наш путь дальше! Наш цель – впереди!