Когда стих бой, командир встал, словно его оглушили. Внезапно умершее от рук Фелиции существо, обмякшая в руках Илль и нелепо покачивающийся на островке мокрой травы сапог с картой. Что это было? Почему он так бездарно себя вёл? Растерялся, думал о чём-то другом совсем? Запаниковал?
Сказать было сложно. Отчасти всё и сразу было в этом поведении и теперь Элиасу было как-то горько за всех, кто погиб.
"Хватит!" - в очередной уже раз одёрнул себя. Заставил себя проглотить ком ненужных чувств поглубже, сосредоточившись на бое. Только кончики пальцев подрагивали слегка, хорошо что не видно в латных перчатках.
Пусть со стороны он мог показаться хладнокровным мерзавцем, первое, что сделал Расмуссен - это не поспешил к своему брату по вере, который плавал в кровавой воде и готов был испустить дух. Не подставил локоть под голову изломанной проводнице, помогая Эвелинн с исцелением. Командир, в первую очередь, схватил сапог и вытащил карту. Проверил её в свете волшебного шара - цела! Молодцы, следопыты, не делали хрупких вещей! Карту он ещё раз пробежал взглядом, выжигая в своём сознании значки и чёрточки. Убрал под доспех.
Второе - это Роберт. Склонив колено возле Безмолвного, Элиас аккуратно подхватил его под руки и помог мистресс Алакрейн коснуться кожи. Его не заботило то, что когда-то магия исцеления была еретичной. Это не ересь, это другое воплощение Света и воли Создателя.
- Ну же, - пробормотал командир, сосредоточенно глядя в лицо волшебнице (и с сожалением отмечая то место, куда пришёлся его удар). Роберт зашевелился, Виссиль направилась к Янусу.
- Брат, как ты? - тихо позвал храмовник. Приподнял товарища, помог сесть, снял с него шлем. Ему было важно увидеть разум в глазах, увидеть немое движение губ. Или сосредоточенный кивок.
Крепко стиснул руку Безмолвного. Отпустило немного.
- Держись. Наш долг ещё не исполнен. Держись, брат. Пойду, посмотрю как там Илль, а то сопли распустил совсем, командир-хремондир, - усмехнулся, а в глазах облегчение. Хлопнул по стальному плечу и на ноги поднялся.
Снова преклонил колено, снова опустился в напитанную водой землю возле волшебницы. Положил руку на плечо Эвелинн, тихо сказал ей:
- Ты справишься, с тобой Свет, - и начал следить за тем, что происходит с телом проводницы. Ужасные раны, торчащие в разные стороны сломанные кости. Открытый девичий рот, полный болотной воды. Взгляд, направленный в никуда. Элиас прикрыл глаза мёртвому телу, пусть она их снова распахнёт уже сама, если у них всё получится!
- Ты творишь чудо, в очередной раз, - продолжает тихо шептать Светлой. - Не сомневайся в себе и в своих силах никогда. Создатель не зря послал нам тебя, потому что ты - его орудие.
Храмовник говорил эти слова искренне. Он был чёрствым человеком, что касается человеческих связей. Привязанности никогда не распространялись дальше некоторых братьев по Ордену, а жестокие времена часто вносили коррективу в количество близких. К примеру, командир знал, что если для достижения их Цели ему придётся отправить брата Роберта на смерть - это необходимо. И Роберт это знал. И поступил бы так же к Элиасу, в этом была честь каждого храмовника.
А вот как относиться к Эвелинн мужчина не знал. Он видел её как-то иначе, чем других колдуний. Чем других женщин, даже.
- Ты справишься, - прижал её к себе одной рукой, потому что знал, как она устала. Как устали они все. И сколько ещё предстоит им впереди.