Орсо глядел на танцующие огоньки, и понимал, что они кружатся для него. Для промокшего, жалкого, с кровоточащими ступнями, измотанного и опустошенного, одинокого среди людей и седого старика в неполные сорок. Огоньки обещали, что всё наконец закончится.
В детстве, когда Орсо было грустно или плохо, он приходил в фамильную картинную галерею и подолгу сидел там у портрета бледной девушки с большими печальными глазами. Сам он матери никогда не видел, ибо она скончалась, так и не придя в себя после тяжелых родов. И сейчас, сам того не замечая, завороженно глядя на причудливую игру болотных огоньков, герцог шептал:
- Мама, матушка. Зачем мне так больно? Пускай всего этого не будет, матушка. Пожалуйста...
И ему обещали, что все наконец закончится. Быстро.
Герцог сделал неуверенный шаг, еще один... Что-то мешает. Веревка? В пекло веревку! Этот остолоп-храмовник, вчера командовавший свиньями в хлеву, не смеет приказывать дворянину!
Кинжал разрезал сдерживающие путы, и Орсо снова шагнул туда, где его ждет наконец покой.