Дождавшись пока последний из крестьян скроется за дверьми трактира и в ночной тьме снаружи, Исидоро откинулся на спинку своего стула и на пару секунд прикрыл рукой глаза. Кем бы или чем бы человек ни был, то было изматывающим испытанием бороться против своей природы. Всего час или около того назад природа Исидоро требовала от него лечь и забыться в безмолвии, он покорил её. Тем не менее это не значило, что он сделал это вовсе без каких-либо потерь для себя. Возможно, его бессмертное тело и не могло чувствовать усталости, но его разум, все ещё помнящий дни, когда его обладатель мог дышать, — мог. Тень усталость — или, по крайней мере, чего-то очень на неё похожего — лежала на плечах принца.
Но нет. Ранее он не покорился солнцу. Сейчас он не покориться ей. Всего пара секунд. Вампир открыл свои глаза вновь. Истинные повелители мира никогда не спят, никогда не дремлют.
— Весь этот вечер местные крестьяне умоляли меня дать им нового священника, — сказал он тихо. Тихо, но тем вымуштрованным тембром голоса, который мог заставить его слова быть услышанными даже так.
— Что ж, они надеются не напрасно. Их мольбы могут быть услышанными...
Сын короля позволил себе улыбнуться на пару мгновений. Затем его лицо вновь охладело.
— Тем не менее это было бы очень расточительно... очень безрассудно с моей стороны послать сюда нового святого отца, пока я не буду знать все и наверняка о происходящем здесь. Пока я не буду знать все о том, как умер отец Иаков и что означают тревожные события прежде того. Пока я не знаю, кто виновен и кто должен понести наказание.
Исидоро сконцентрировал свой взгляд на танцовщице перед ним. И нет, он смотрел ни на её щедро приоткрытое декольте, и не на красный подол её платья, так привлекший его прежде того. Он смотрел прямо в глаза Эльвиры. Его плохой глаз был будто бы налитый кровью пузырь, только-только вытащенный из распахнутого сталью живота какого-то зверя.
— Человек впал в бешенство на этом постоялом дворе недавно. Он умер затем. Что вы трое знаете об этом?