Ветра пустыни были злыми и опасными. Они налетали на редкие оазисы и погребали их под слоем песка. Обмелел великий Нил, Река Жизни. Дрожали в своих домах глупцы, ибо не ведали они, что грядут перемены.
Тем горячее становились ветра, чем сильнее горело пламя в Храме Великого Сети. Всё шло так, как и было задумано в Плане Вождя.
Основание религии прошло так, как задумывал Хеджу-Хор. Он был умён и понимал - враги не дремлют. Змеи и Быки не забудут своей победы. Как другие народы были растоптаны бронзовой пятой копья народа Пустыни, так и его народ может ждать та же судьба. Однако на чём основать воинское искусство, если человек живёт лишь одним днём? Если все помыслы его находятся здесь и сейчас, лишь вождь был обязан поставить себе курган и таким образом хоть немного думал о вечном.
Теперь всё было иначе. Осознав, что все они - часть чего-то большего, часть Предназначения, можно было готовить людей к чему-то новому.
Вождь-жрец начал с того, что сжёг в пламени очищающего Огня всех стариков, что называли себя Мудрецами. Он сказал:
- Их мудрость не что иное, как шелест песка в пустом черепе. Слова, что они изрекают, лишь пепел и прах прошлых поколений. Их смерти желает Великий Сети и через меня вы узнаете Истину!
Он возвеличил новых "старцев Огня": воинов, что подходили к тому сроку, когда их статус мог пошатнуться; легкоувечных охотников, которые начинали пропускать то один удар, то другой; осуждённых на сожжение, но спасённых в последний момент.
"Старцы Огня" были преданы лично Хеджу-Хору. С ними он делился основами религии. Они были стражами Основ и Порядка. А ещё они, втайне, отбирали самых талантливых воинов и готовили в свои преемники.
Надежды свои он вкладывал в детей. Народ Пустыни был народом воинов и потому мальчики были должны учиться убивать с самого детства и их нельзя было отвлекать. Зато девочки - другое дело. Вождь-жрец окружил себя ученицами. С ними он беседовал об основах религии. О двух глазах Великого Сети. О Золотом глазе, в котором горел Огонь. Этим глазом, своим глазом ярости, он следил за их подвигами, за кровью пролитых врагов, за смертью, что совершалась в его честь. О Серебряном глазе, которым он присматривал за ними ночью, за их радостью и любовью, за их размышлениями и тем, как они разглядывают его яркую пятнистую шкуру.
Но раз в месяц, Серебряный глаз закрывался и тогда они должны были вести себя тихо-тихо, чтобы не потревожить спящего Отца. В такую ночь народ должен был погасить огни и не проливать ничьей крови ибо сон и нюх Великого Сети слишком чуток.
В эти годы Вождь-Жрец давал вещам имена и его Ученицы запоминали их. Они несли Слово Сети и Слово Великого Жреца. И даже когда его ноги больше не будут ступать по земле, его знания останутся с народом, сохранятся в чём-то крепче, чем предания.
Обратил своё внимание Хеджу-Хор и на мальчиков. Он наблюдал за тем, как учат воинов и понимал, в чём сила его Народа. В войне. Перед ними всё ещё стояла великая миссия уничтожения народов. Об этом не стоило забывать и Вождь-Жрец не забывал. Помнил каждую минуту. Разве что заронил в головы воинов несколько новых идей.
- Война, дочь Великого Сети, ждёт нас. Она - наша подруга, но не стоит терять голову при виде этой сладкой ветреницы. Она изменчива и лишь наша доблесть, наша ярость и наша отвага привлекут её на нашу сторону. А ещё, как и всякая женщина, она ценит умение. Так повелеваю я и так повелевает Великий Отец - учитесь войне. Совершенствуйтесь в ней. Любите её как свою жену. И тогда она отплатит вам взаимностью.
- Когда придёт срок, отдайтесь ей без остатка и помните - тот, кто умер в бою, умер смертью праведной! Такому улыбается наш Отец. И его душа окажется там, на огромной чёрной шкуре Сети, а не станет ещё одной песчинкой Великой Пустыни.
Много было задумано Хеджу-Хором. Он понимал, что успеть всё в этой жизни - не под силу никому. Не здесь и не сейчас. Он не владел понятием времени равно как и понятием своего места в этом мире. Но интуитивно он ощущал, что родился слишком рано. Слишком-слишком рано.
В часы одиночества он смотрел на курган и понимал свои сны. Тварь когда-нибудь пожрёт их, если только они не скинут ей в топку кого-то другого. И он был готов.
Он велел построить себе скромную гробницу, понимая, что его наследие будет жить не только в камне, но и в умах и памяти тех, кто выживет и поведёт народ за собой дальше.