Йарвейн с трудом сдерживал себя от того, чтоб поднять скимитар. Поднятое кверху острие идеально для того, чтоб молниеносно войти в подбородок кулака и пригвоздить его язык к нёбу. Кулаки даже не смогли адекватно исполнить свою роль, и при этом смеют в чем-то упрекать группу ,которая совершенно не подготовлена для штурмовых действий. Будь они наедине, эльф наверняка бы дал себе волю и Логгерсон бы отправился в небытие, гостить к своему товарищу-почти-пенсионеру. Но реальность оказалась куда менее располагающей. Если позволить ярости выйти наружу, то с мечтами и планами можно будет попрощаться. А может быть даже и с жизнью.
Чувствуя, что готов лопнуть от малейшего воздействия, эльф не позволял себе даже пробурчать что-то про "глиномесов", "криворуких" и еще целой горы различных слов, которые могли бы охарактеризовать его отношение к Кулакам. Да что там, он даже оставил не озвученным "ну я же говорил". Ему и оставалось разве что сконцентрироваться на идущей впереди эльфийке. Холодное звездное серебро ее волос работало как маяк и как охладитель. Уже когда она взяла растение, следопыт понял что его голова опустела от мыслей. Да, он готов был мгновенно закипеть и взорваться, но несколько драгоценных секунд он не думал о проклятых кулаках, Монтароне, несправедливости, предателях и прочей ерунде. Он не думал вообще ни о чем.
Вид Митреласс с растением сделал мир на мгновение удивительно спокойным, и только до боли сжимающие скимитар пальцы нарушали небольшой искусственный период спокойствия. Оружие показалось слишком чуждым сейчас, однако тихое шуршание ножен развеяло мимолетную иллюзию как будто ее и не было, возвращая эльфа в крайне злобное и напряженное состояние.
Впрочем, путь в подвал заставил его заняться поисками ключа, и эльф не сразу вспомнил что он оставил его в левом внутреннем кармане. Он нашел ключ, но так и не достал его сразу, не понимая каким путем они покинут это место, которому надлежало бы сгореть. Желательно с теми, кто сейчас внутри.
Тогда уж точно Кулаки стали бы пылающими.