Глупость всегда аукается. Для эльфа – болью, для троновца – смертью. Болезненный удар красноречиво намекал что сдаваться противник не собирается, а для Йарвейна большего и не нужно.
– Ну ты сам подписал себе приговор.
Подпрыгнув на пятках, следопыт крутнул обоими руками "восьмерки", при этом надвигаясь на троновца. Две легких сабли с характерным свистом разрубали неповинный воздух и тело троновца. Единственный посторонний звук из места убийства был когда острие сабли столкнулось с дубиной, сбивая ее в сторону. Множество ударов хоть и были красивы в своей скорости и плавности, но ли не слишком эффективны. За пару секунд лицо, руки и грудь бойца Монтарона покрылись глубокими порезами. Причем особенно сильно кровоточила рука, ранее сжимавшая дубину – когда кисть остается висеть лишь на куске кожи и сухожилиях, без кровотечения не обойтись.
Но не рука оказалась главной проблемой, решившего принять бой бедняги – постепенно ускоряясь, Йарвейн все сильнее злился, а потому удары становились все сильнее. В итоге, самые сильные удары скимитарами пришлись в шею. Из-за разницы по высоте, удары все-же были снизу вверх, так что отрубанием головы там и не пахло, зато шея покрылась кучей резаных ран, отчего на ней как будто появились жабры. Кровоточащие жабры хрипящей двуногой рыбы, которой жизнь не подарит ни вода, ни воздух.
Без особого желания испачкавшись в крови, Йарвейн опустил клинки и наблюдал как его жертва захлебывается собственной кровью. Жалости и мыслей сожаления, в отличие от убийства в подвале, не было. Только угасающая вместе с жизнью троновца ярость.