Вороны сложились в высокую фигуру короля-leiche. Дохнуло морозом и схватило сердце страхом. Томас оглядел зал, он видел, как его братья по оружию боятся, но берут себя в руки. Загоревшиеся огнём глаза Лютера говорят о том, что старика вновь посетило безумие. "Сейчас для него самое время", думает гауптманн, надеясь, что подобное безумие снизойдёт и на него самого. Тщетно, страх только усиливается. Мгновенно вспотевшая спина покрылась инеем. Сведя лопатки, Боммель ощутил как хрустит морозной корочкой нательная рубашка под гамбезоном. Думает о том, что если сейчас лизнуть панцирь, то можно к нему примёрзнуть, словно глупое дитя. И словно глупое дитя он ничего не может вспомнить о том, как можно было бы победить этого мертвеца.
Ландскнехты атакуют. У кого-то голос пускает петуха. У кого-то подрагивают руки. Кто-то, со спокойствием висельника, берёт в руки оружие и атакует. Конрад лежит, уже умер?
- Все там будем, - шепчет себе под нос и видит вырывающееся облачко пара. Людвиг кричит нелепицу, за которую, в другое время, получил бы в морду. Незачем кликать смерть когда не нужно, вот она, стоит перед ними в облике короля-трупа. Ульрих хорохорится, Фридрих молится. Ханс кричит про видения в шаре и Боммель вспоминает ту мутную картинку. Действительно, ничто им не мешает трактовать видение как хочется.
Дуболомы стоят как будто бы в растерянности, рыцари стоят затихшие. Кажется, что жизнь осталась только в них. В закалённых битвами ландскнехтах, в прожигающих жизни людях без класса, без родословных, только лишь с долгом и любовью к отблескивающим луной грошам и слепящим, словно солнце, дукатам. Им не хватало чего-то, может быть сигнала, может быть решимости.
"Ничего, сейчас налюбуетесь на решимость, сучье племя", - Томас достал два обломанных пополам гроша и закинул их в дуло пистолета. Заметил, что пёс замер в ожидании приказа. Улыбнулся - совсем как лохматый ландскнехт!
- Фас!
Холодно. Совсем продрогли.
- Барабан! - крикнул Карлу, затягивая хорошо знакомую его бойцам строевую песню своим зычным, поставленным баритоном.
- Unser liebe Fraue
Vom kalten Bronnen,
Bescher' uns armen Landsknecht'
Eine warme Sonnen!
Lasst uns nicht erfrieren,
Wohl in des Wirtes Haus
Ziehen wir mit vollem Säckel,
Und leerem wieder 'naus.
Die Trommel, die Trommel,
Der Mann, der Mann, der Mann
Hei ridirideran, ridiran, frisch voran!
Landsknecht voran!
Der Trommler schlägt Parade,
Die seid'nen Fahnen weh'n,
Jetzt heißt's auf Glück und Gnade
Ins Feld spazieren gehen.
Das Korn reift auf den Feldern,
Es schnappt der Hecht im Strom,
Heiß weht der Wind von Geldern,
Herauf den Berg op Zoom.
Die Trommel, die Trommel,
Der Mann, der Mann, der Mann
Hei ridirideran, ridiran, frisch voran!
Landsknecht voran!*