Музыка давно стала для Джейкоба какой-то особенной формой эскапизма. Ведь когда он начинал играть, он по-настоящему исчезал в том, что он делал. Весь мир для него преображался, начинал играть совершенно новыми красками, казалось, что на Земле в этот момент появляется что-то по-настоящему волшебное и непознаваемо-прекрасное. И Доул прикладывал максимум усилий для того, чтобы передать это ощущение окружающим. Где бы он не выступал, он выкладывался, создавая это мимолетное упоение для себя и окружающих. И чем более неформальной была обстановка, тем проще для Джейкоба этого было добиться. Ему всегда казалось, что в хорошо освещенных, чистых, заливающихся отраженными от хрустальных люстр светом залах, наполненных джентльменами в накрахмаленных костюмах и дамами в вечерних платьях ничего по-настоящему прекрасного не может существовать. Ему там просто нет места - все таинственное выметено поганой метлой и вымыто теми самыми тряпками, которыми до блеска начищают блестящие подлокотники кресел. Здесь же, на улицах, в этом переходе, простора неописуемое количество. Казалось, что эти стены с облупленной краской и истощенные временем фонари должны давить, создавать ощущение бедности, изможденности. Но от них каждый находящийся чувствовал себя уютнее, ближе к остальным людям. Каждый из тех, кто часто посещал это место, понимал, что окружающих не беспокоит его материальное состояние или тараканы в голове - здесь готовы видеть каждого, кто готов отдать часть своей души этому месту. А для Джейкоба находится в этой толпе, находятся рядом с этими людьми означало, помимо прочего, наносить очередной удар по Внутреннему Зверю. Доул искренне верил, что чем чаще он напоминает себе о своем прошлом, тем проще ему держать в узде эту омерзительную часть своего нового себя.
К сожалению, большинство "серьезных и важных" людей совсем забыли об этом, как казалось Джейкобу. Они слишком зациклены на продвижении по карьерной лестнице, на деньгах, на престиже, на власти. И ни черта не смыслят в том, что значит жить и наслаждаться жизнью. По-этому Доул по-настоящему удивился, увидев здесь Марка, избравшего в свое время именно такой путь. И когда глаза музыканта наткнулись на старого друга, он просиял улыбкой. Сложно передать словами то, как рад был Джейкоб тому, что Марк все еще не утратил то общее, что у них было раньше. На Доула нахлынули воспоминания о былых днях - когда они вместе мечтали о музыкальной будущем, рассуждали о прекрасном, считали, что лучше других понимают этот мир и готовы сделать все, чтобы каждый человек на Земле мог восхититься самым прекрасным, что человеческий разум даровал роду людскому. Как они репетировали попеременно друг у друга дома, как справлялись с тягостями подростковой жизни, как на деньги отца Марка записали первую песню, ушедшую в ящик. Как выступили на выпускном и насколько обоим было стыдно за то, что сотворили после этого под десятый-пятнадцатый шот. Наверное, именно по-этому Джейкоб выбрал именно "Грязный оркестр", как бы в насмешку. Закончив играть эту композицию и смахнув прилипшую ко лбу светлую прядь, Доул повернулся к одному из музыкантов, широко улыбнувшись:
— Джон, чувак, можно у тебя одолжить гитару на разок? Парень знает, с какой стороны гриф, честно.
Джейкобу и раньше было очень сложно в чем-то отказать, а сейчас, с учетом его нового... состояния, особенно для его старых знакомых это стало практически непосильной задачей. Джон пожал плечами, достал гитару из чехла и протянул ее Доулу.
— Джек на усилке. По-братски, не разъеби.
Кивнув и приняв гитару, Доул ее подключил и, выцепив Марка взглядом в толпе, кивнул последнему на свою добычу. Увидев смущенность на лице своего друга детства, Джейкоб цокнул языком и покачал головой. Он достаточно хорошо знал своего друга, чтобы мгновенно определить этот взгляд : "Да, я бы с радостью, но тут столько людей, да и вдруг слажаю еще, ну нет".
— Да ладно тебе, давай, не бойся. Народ, - произнес Доул, обращаясь ко всем собравшимся, - поддержите парня!
Джейкоб знал, что Марк не сможет отказаться, когда на него будут обращены взгляды всех собравшихся. Блондин захлопал первым и толпа, просто желавшая зрелищ, поддержала его. Выйдя к Джейкобу, марк взял гитару и встал рядом. И Джейкоб заиграл. Smells like teen spirit, та самая песня, которую они сыграли на выпускном несколько лет назад. Скрипач был уверен, что его друг не успел ее забыть. И играл с максимальной самоотверженностью. Каждая нота, каждый сантиметр пути, пройденного смычком по струнам, заполнял голову Тореадора образами - выпускной год, сложности, радости, странные истории, каждая капля воспоминаний наполняла радостью его сердце и заставляла забыть о том, что он уже полгода, как мертв. Джейкоб просто играл, играл и надеялся, что время само собой зациклится и позволит ему играть вечно.