То, что щенок привязался к Рафе, было для Ауста облегчением. В конце концов, Тортл, очевидно, славный малый, и за парнишкой в состоянии приглядеть. Ясное дело, что Ауст в свою очередь будет приглядывать и за черепахой, и за щенком, может даже по возвращении из Баровии в более знакомые места попытается через ковен знакомых друидов найти, куда его пристроить, чтобы его проклятие не помешало ему жить комфортно.
Но по крайней мере ему не нужно нести прямую ответственность за парнишку. В конце концов, за два с половиной века Ауста эльф привык к определённому образу жизни. И в нём не было места ни для детей, ни для семьи. Основу жизнедеятельности Найло составляли предельно легкодоступные дамы, лёгкий алкоголь, и барбитураты. Как, впрочем, и у любого "Городского" друида. Основное развлечение – превратиться в кошку, сожрать пуд валерьянки и орать на всю улицу час-другой.
Что же касается дома и охраны... Найло примерно знал, что делать. За годы знакомства с криминалитетом Вотердипа Ауст успел выучить несколько трюков. Даже Леспиру, молодую тифлингшу, ныне бороздящих просторы сырой кутузки Сияющего Города, чему-то науськивал. Честно говоря, по прошествии времени Найло пришёл к выводу, что из него самого вор получился бы куда более толковый. И если бы это не шло вразрез с его моральными принципами...
В общем, охрана не была проблемой. Если, конечно, удастся найти кое-какие медикаменты. И кувалду для Иджино. Кувалда однозначно решит половину проблем. Всегда решает. Кувалда ведь...
***
В Глазах Полуночи Ауст увидел едва ли не свою копию: нервный, крючконосый худощавый дылда, "По вороньи" озирающийся по сторонам? Кто-то бессовестно подражает Аусту, вдохновившись, по всей видимости, его безразмерным зловещим обаянием – не иначе!
Впрочем, честью развенчать бесстыдное подражательство Филлара был удостоен Иджино. В конце концов, начни эльф прямой разговор с Эсвеном, то перекаркивание воронов имело все шансы перерасти в петушиные бои. А вот Иджино напротив, со всеми ладит, да и подделку от оригинала отличить способен.
Со шкатулкой Найло поступил следующим образом: без балерины она, очевидно, представляла довольно низкую ценность. Если же балерину малость повредить – уже не так страшно.
Красок при Найло не имелось, но ему и не нужно было. Найло решил отделить от балерины пару пальцев на руке. Понятное дело, что с инструментами ювелира или хирургии у него всё тоже было туго, но с чем не справится грубый палец гуманоида – с тем легко совладает кошкин клык.