Однажды ученик, хуже смерти боящийся темноты, спросил учителя:
— Учитель, как мне спуститься в это подземелье?
— Спустись на последнюю ступень, которую ты видишь.
— Хорошо учитель, — сказал ученик и, выполнив указание, остановился в растерянности, — но что же дальше?
— Присмотрись внимательно, — продолжил наставлять учитель, — что ты видишь теперь?
— О, теперь я вижу следующую ступень! — восхитился ученик мудрости учителя.
— Тогда спускайся на неё. И продолжай так, пока не окажешься в самом низу.
* * *
Только Талас решил выйти, его опередил Отмар. Но стоило следопыту замяться, глядя тому вслед, как его толчками вышибли из комнаты. «Вот негодяй!» — послышалось прямо из-за спины. Эльфрида явно была рассержена. Талас недоуменно обернулся на неё. «Покусала бы, если могла!» — продолжал раздаваться взволнованный голос волшебницы и во все стороны полетели колкие осколки, заполняющие башню терпким, горьковатым с удушающе приторной сладостью запахом лимонной цедры. «Но что мешает?» — собрался было поинтересоваться следопыт, но волшебницы уже и след простыл в клубящемся полумраке винтовой лестницы, оставив его в полной растерянности. Он двинулся вниз. Ступени отзывались под ногами то гулковатым, пустым, как пропасть, эхом; то ломким хрустом щербатого камня; то склизким чавканьем принесённой с улицы грязи. И каждый шаг напоминал ему, на какой скользкий путь он ступил.
Серый разбойник проводил взглядом покинувших один за одним комнату, и обнаружил, что с ним остался один только негоциант, но тот был занят. Кот посмотрел на него хитрым, но одобряющим прищуром, словно чуя в чём-то общие корни, поднялся с насиженной кучки монет, прихватил одну, осторожно взяв в зубы, и вальяжно вышел в оставленную в двери щель. Ему шаги по лестнице давались не в пример легче, чем следопыту. Кошачьи лапы касались чумазого холодного кирпича едва-едва, со всей аристократической брезгливостью.
Чуткие уши следопыта уловили принёсшийся откуда-то из глубин каменного лабиринта голос, который был несомненно знаком, но разум не мог принять его — настолько странными, противоречащими голосу были услышанные слова. Следопыт вертел головой, ища источник голоса, он хотел найти его, убедиться, что ослышался, что в ней всё в порядке. Но слова звенели, отскакивая от холодных стен, и насмехались над следопытом, дезориентируя его. Он пошёл наугад.
Кот тоже слышал голос, но не придавал ему никакого особого значения. Он лишь лениво повёл ушами, убеждаясь, что звук ему ничем не грозит, и пошёл по своим делам. Выглянул на порог башни, заметил резвящихся под холодными струями пса и его друида, невольно отряхнулся, представив всю эту воду на своей шёрстке и вернулся внутрь.
«…Хорошенько врезать…», — едва разборчиво донеслось из мрака узкого крепостного прохода, — «…руку… сломай…». Голос был едва знаком Таласу, но ему на смену вскоре зажурчал другой, тот самый. Он дотянулся и открыл дверь, за которой раздавались голоса.
— Вот ты где! — воскликнул следопыт. Он был рад, что нашёл волшебницу, но сердце, неистово стучащее в стремлении прокачать остатки крови, заставило голос металлически скрипеть и надрываться.
* * *
…Ученик, немного помявшись, всё же послушался и пыхтя продолжил, но на последней ступени поскользнулся о размокшую грязь и растянулся на полу.
— Учитель! Учитель! — взорвался снизу дрожащий от страха и отчаяния голос.
— Глупец! Ты решился на опасный и необдуманный поступок вместо того, чтобы послушать себя, — раздалось сверху, — В следующий раз возьми фонарь!