Склонившись над собственным храмом, Клевер с задумчивым интересом наблюдал за фигурками, отчаянно продвигающимися вглубь его святилища. Конечно, вместо «над» стоило бы употребить «извне» или даже «öøuŧ» (так демоны называли направление в сторону мира живых), но стоит ли отказываться от образа огромного божьего лика, начертанного на ночном небе скоплениями мерцающих звезд, в угоду непоэтичной действительности? Насколько приятнее думать, что доброе лицо Клевера проступило на небосклоне, и его мудрый взор проник сквозь каменный потолок храма и толщу земли, вместо того, чтобы углубляться в трансцендентную природу божеств! Так или иначе, Клевер, привлеченный внезапной вспышкой энергии, отвлекся от дел и устремил все внимание на крохотных человечков, столпившихся в зале с изображениями его былых подвигов. Представьте, что в вашей спальне вдруг загорается огарок свечи и свет дрожащего огонька ложится на потрепанное письмо от ушедшего за Черные Врата друга, и вы поймете смятение, одолевшее Клевера. Быкоголовый бог осматривал храм, как воин, вернувшийся домой после дальних странствий, осматривает свой первый деревянный меч — с сентиментальной улыбкой и легкой горечью от ошибок давно минувшего прошлого.
По невообразимой причине прошлое ожило. Храм, построенный руками тех, кто давно покинул этот мир, во имя бога, которого уже не существовало, заискрился магической энергией, и его части пришли в движение. Клевер погладил бороду, припоминая правила давно забытой игры, и когда зеленая фигурка друида двинулась к выходу, он терпеливо отодвинул ее обратно. Достаточно того, что игроки начали испытание всей гурьбой, а не по одному. Нужно сохранить хотя бы подобие традиций.
Клевер помнил времена, когда каменные быки двигались куда более проворно, но то, что они сохранились за столько лет, было чудом. Пока испытуемые суетились вокруг них, бог предусмотрительно зажёг факелы в следующем зале, обновил содержание сундуков и продолжил следить за развитием событий. Спустя несколько минут все участники игры собрались у ворот в следующий зал.
***
Едва Стриж открыл ворота, статуи замерли в неподвижности. Самая медлительная из них так и осталась лежать на земле.
Беглый осмотр следующего помещения на предмет ловушек показал: оно само по себе ловушка. Стоит переступить порог, как стены, не снабженные нишами, начнут сдвигаться. Стрижу даже пришлось отодвинуть любопытного Ларса подальше от ворот — после героического рывка пес чувствовал, что ему море по колено, и всюду совал мокрый нос. Вор был знаком с таким типом ловушек — механизм, спрятанный под плитами пола, реагирует на неравномерное давление. Это значит, что стены остановятся, если правильно распределить нагрузку относительно его центра, но начнут снова сдвигаться, едва равновесие будет нарушено. Первая плохая новость заключается в том, что добраться до механизма и деактивировать ловушку практически невозможно. Вторая — выхода из комнаты не видно. Впрочем, есть и хорошая: здесь нет никаких признаков летающих секир или других бритвенно-лезвийных приспособлений.
Кроме угрозы быть раздавленным между двумя огромными плитами, комната располагает возможностью поживиться содержимым четырех сундуков, расставленных в нишах по углам. Именно их двигающиеся стены перекроют в первую очередь. Затем, если героям не удастся остановить их, они закроют ниши с факелами, и зал погрузится во тьму. Но прежде чем самопровозглашенный негоциант успел поделиться своими соображениями с товарищами, Эльфрида произнесла заклинание, вызывающее дух драконоборца, который оставил записку, найденную Таласом.
В мгновение ока перед героями явился крепкий мужчина с голым торсом и короткой курчавой бородой. Он в недоумении крутил лысиной, пытаясь понять, где он находится и что произошло, но стоило ему увидеть изображения на стенах, как драконоборец громогласно возгласил: «Идавирон-рагн-лагг! Траг-дабба-Идавирон!»
Эльфрида, какой вопрос ты хочешь задать ему?