Примо довольно быстро перестал воспринимать щебетание Маришки как членораздельную речь. Он застывшим взглядом уставился на ее рот, фиксируя, как шевелятся губы, мелькает за аккуратным частоколом мелких зубов розовый язык, иногда высовывая наружу любопытный, блестящий от слюны кончик. Шлеп шлеп. Шлеп шлеп шлеп. Барахтается язычок. Словно пытается поймать невидимые жучки ускользающих слов, но те все убегают, убегают... Интересно, что она ему говорит? Если приложить усилие, можно, наверное, разобрать какие то осмысленные фразы в этом журчании. Но тогда пропадет все очарование этой безупречной работы мимических мышц, натянутых на гладкий каркас черепа.
Затем в медитативное соцерцание болтающей девицы вклинились посторонние звуки. Ржание коней, ругань, шум. Второй пропускной пункт, вестимо.
Примо подобрался, кивнул Кейре - Тремер так Тремер, никогда о таких не слыхал, ну и солдатня на мосту тоже, значит. Вообще ерунда, никого на выезде обычно особо не досматривают, если разнарядки отдельной сверху нет. А может она у них быть? Да запросто. Наверняка эти солдатики с удовольствием заработают себе на кружку пива, поведав кому нибудь любопытному о некой конкретной карете и ее пассажирах.
Кинжал исчез, вместо него на пальцах убийцы затанцевал кругляш золотой монеты.
Шакал скорчил несколько жутких гримас, разминая мышцы лица, затем на пару мгновений прикрыл глаза. Менять маски ему было не впервой.
Нижняя губа презрительно оттопырилась, надменно приподнялись уголки бровей, из под лениво прикрытых век взглянул на дам Примо д'Амбоуз, отпрыск небогатого, но гордого дворянского рода, человек заносчивый и недалекий.
- Вы совершенно правы, миледи. С какой это стати люди нашего круга должны каждый раз толкаться на мосту с этими хамами? - капризно поинтересовался он у спутниц. - Я обязательно поговорю об этом с милордом Бедо на нашей свадьбе, дорогая Мари. В конце концов, это просто оскорбительно - заставлять приличных людей ждать, пока пропустят каких то немытых свинопасов.