Очнувшись на пушечной палубе, фон Гросенхоф обнаружил, что у него очень болит лицо (нос, вроде бы, не сломан, и то ладно) и куда-то пропал подобранный в Пиратской гавани кинжал. А вот это уже куда как неприятнее. Особенно учитывая, что, кажется, намечается абордаж, судя по возбуждённым воплям экипажа. Бравый подводник встал, потряс головой и начал вливаться в общую жизнь корабельного организма.
Пираты носились по палубе, готовили верёвки с "кошками", орали, матерились, пили ром, в общем, стоял вопиющий унорднунг. Чего ещё ждать от унтерменшей? Только порядок и дисциплина - залог победы! Гросенхоф взял с палубы "кошку", вынул из кармана оселок и начал точить зубья, напевая:
Вместе весело шагать
По болотам,
По болотам,
По зелёным.
И деревню поджигать
Лучше ротой
Или целым
Батальоном!
В небе зарево полощется-полощется,
Раз бомбёжка, два бомбёжка - нету рощицы...
Раз атака-два атака - нет селения,
Обожаем коренное
На-се-ле-ние....
Когда зубья были наточены, как его любимый кортик (который по-прежнему болтался на боку, но с тех пор, как фон Гросенхоф очутился в Пиратской гавани, его заклинило в ножнах, и он не вынимался оттуда никакими средствами), "Перехватчик" как раз подошёл к вражескому кораблю на расстояние броска. Фон Гросенхоф, вспомнив лихие курсантские годы, когда закидывал на пирс бросательный конец швартова, раскрутил "кошку", целясь в марса-рей неприятельского судна. Есть зацеп! Теперь остаётся как следует оттолкнуться, и валькирией перелететь на чужую палубу, сея смерть, разрушения и расовую чистоту. Мулрыкая "Пир валькирий " Вагнера, Гросенхоф стрелой полетел на чужую палубу...
- Шайзе! Швайнехунден думкопф!
Прыжок был расчитан идеально, но офицера кригсмарине опять подвела тяга к морскому порядку. Он-то был уверен, что в предверии абордажного столкновения вражеская команда выполнит наставление "Очистить палубу от всех лишних предметов", и не учёл раздолбайства вражеского боцмана. Прямо у борта, прикрытая фальшбортом, лежала бухта швартовочного троса, нахрен не нужного в открытом море. И наш неистинный ариец ухнул в неё, как в колодец, нелепо забарахтавшись
- Ебалайтунг! Паразитен! Пидорасен! Раздолбаише швайнен!
Поорав и подёргавшись, Гросенхоф понял, что застрял крепко, достал арбалет упёр его к канат, как в бруствер окопа и приготовился к приёму дорогих гостей...