В этом что-то было. Воровство - оно как острый ножик в руках сорванца, получившего его впервые: так и просится, чтобы его подкидывали, крутили и так, и сяк, размахивали как фехтовальным оружием и всячески кривлялись. Но его лезвие было остро, и ты понимал, что однажды наступит момент, когда, неловко подброшенный, он порежет тебе пальцы, да сильно, так, что испуг от неожиданности будет сильнее, чем от самой боли. Но ты не успокоишься, пока этого не произойдёт, ибо ахарт - невероятно заразная, затягивающая штука.
Что-то подобное и творилось в голове Арлакса, когда он забирался в чужой огород, лихо перемахивая через ограду и ныряя к грядкам как можно скорее, чтобы укрыться от случайных взоров листвой. А грядок тут было достаточно: помимо огурцов Канцу довелось прихватить и несколько помидоров, больших и красных, сочных-пресочных, что аж хотелось их прямо на месте схарчить, и пускай застрелят, но зато на губах будет эта вкуснятина. Мутант прихватил и ещё пару овощей, названия которых даже не знал, но которые выглядели спелыми и съедобными. Но всё это время он не переставал слушать, что же происходит вокруг, не спешит ли хозяин проверять, кто шарится по его огороду, и как вообще с отвлечение многого справляется напарник. И вот что он услышал.
Стук по решётке с противоположной стороны провозгласил о том, что мусорщик и впрямь пошёл через парадную, так сказать, и привлёк к себе внимание. Затем из дома кто-то вышел.
- Хули тебе надо, тварь? Уёбывай отсюда, пока зубы целы! Ружьё видишь? Сейчас башку снесу, если не развернёшься сейчас же и не упизду... а, что это у тебя? Ништяки принёс? Хули ты молчишь? Не мычи мне тут, ёбаный в рот! Показывай, чё притащил.
Примерно в таких тонах и был слышен весь диалог, в рамках которого говорил только Сифон, а мусорщик за всё время не проронил ни слова. И было видно, что реднека это злит, но до сих пор был слышен его и только его голос. Впрочем, тебе какое дело, Канц? Собирай скорее огурцы!
- Что ха хуйню ты мне приволок? Ты чё, язык в жопу засунул? Так высуни, блядь, а не то я сейчас сам его тебе высуну! Ружьё видишь? Видишь, сука, это злоебучее ружьё? Ты мне какого хуя это дерьмо принёс? Что это за блядские фантики? Отвечай! И в глаза, сука, смотри! Да сними ты этот блядский капюшон!... Ах ты же тварь, в рот тебя ебсти! Хочешь моих помидорок и огурчиков вот этим хавальником похрумкать? Иди шакалью щалупу похрумкай! Авось он тебе еблет отгрызёт, красивше станешь, ха-ха! Проваливай отсюда!
Арлакс услышал слишком много информации, прочитав всю эту ругань между строк. Его напарник был мутантом - наверняка потому и лицо скрывал, уродство прятал, из-за которого наверняка и говорить не мог. А ещё этот Сифон был злобным куском дерьма, из-за чего воровать у него овощи становилось уже не преступлением, а вполне законным наказанием за такой характер. Но у этого куска говна было ружьё, которым дядька, во всей видимости, всё-таки соизволил обзавестись, и теперь сила его аргументации, равно как и скорость применения, существенно росли.
Парень услышал звуки ударов, как что-то посыпалось, как кто-то болезненно охнул, и, судя по надменному смеху, это был не Сифон. Тот, должно быть, грубо спровадил мусорщика с порога, а после, треща соплями и харкая себе под ноги, направился обратно.
- Огурчиков моих захотела, тварь пиздоротая. Хуюрчиков тебе, ублюдина выродская. Ну-ка, сейчас посмотрим, как вы там поживаете, зелёненькие мои...
Нет, не обратно! Сифон шёл проверять грядки! Оставалось надеяться, что Канц к тому моменту был уже на пути сваливания, а не пытался из жадности набить мешок до отвала сочными, отборными вкусняшками.