Последний шанс, последняя возможность - когда ладонь медсестры нащупала потрескавшийся бакелит рукоятки пистолета, она уже потеряла чувствительность настолько, что холод металла и ребристость насечек не воспринимались никак. Благо, нащупать спусковой крючок и навести ствол на цель Хизер ещё могла, и этого ей было достаточно.
Узоры светились и горели как раскалённое добела железо - казалось, вот-вот начнут капать на голову и жечь подошву.
Указательный палец ослабел настолько, что не смог выдавить крючок. На помощь ему пришёл большой, взведший курок и тем самым снизив необходимое давление на спусковой механизм до минимума. Только бы патрон был в патроннике. Но он ведь там был, верно?
Жёлтые, яркие как солнечные лучи в отблесках начищенного хрома, молнии ударили в инвалидку со всех сторон. Заискрились и рассыпались в труху экзопротезы на её ногах. Однако, девушка продолжила стоять, озарённая сверхъестественными всполохами, ударявшими и в неё, и в ту, что была в гробнице.
Бах! В рёве, заполнившем комнату, выстрел обычного пистолета прозвучал глухо и почти незаметно, но нельзя было не заметить то, что этот звук принёс с собой. Как бы Кристи не хотелось, но она воочию увидела, как ксенохакерша, просто по воле случая в тот момент прекратившая светиться от очередной вспышки и ненароком оглянувшаяся в её сторону, дёрнулась, а в её груди, в том месте, где, должно быть, находится сердце, появилась слабозаметная тёмная точка.
Всё стихло. Огни по всей комнате горели ярче яркого, но тишина воцарилась просто гробовая. Быть может, её нарушил бы и второй выстрел, но, увы, на это умирающей медсестры уже не хватило.
Девушка опустила голову и взгляд, и с дрожащей от страха рукой коснулась пятнышка на груди.
- К...крис...кх... - попыталась она произнести имя спутницы, но изо рта вырвался лишь болезненный кашель, от которого на губах образовались брызги крови.
Снова вспышка, и на этот раз оно было больше похоже на удар огромной молнии, слепленной из нескольких десятков желтых пучков, собравшихся воедино с разных концов зала. После него на месте Лилли не осталось никого - та словно испарила женщину.
Ещё удар! И ещё! Первый угодил в саркофаг, и оттуда был слышен болезненный возглас, принадлежавший, скорее всего, Реджине. А следом второй, в то же место, где стояла ксенохакерша. И она снова появилась там. Улыбалась и смотрела на вытянутую перед собой руку. В пальцах была пуля, а на груди девушки не было и следа от попадания. Лилли широко улыбнулась во всю ширину своего рта, и хотя сделала это от радости, выглядело оно всё довольно зловеще.
- Кристи, ты не... Я могу! Я могу это изменить! Ты даже не представляешь, насколько это прекрасно! Это прекрасно, Кри...
Радостный возглас потух в очередной вспышке молнии. Девушка вновь стояла с вытянутой рукой, на этот раз без пули, но обагренной собственной кровью, а на простреленной кофточке расплывалось тёмно-красное пятно, и изо рта капала кровь. Радостной лицо вновь скривилось в гримасе страдания.
- Это... я не...
Серия молний пронзила инвалидку снова, поочерёдно. Казалось, ту начало метать из одного угла зала в другой, от пола к потолку, и каждый раз там словно взрывалась маленькая жёлтая звезда. Мощное, трансцендентное зрелище, не передаваемое словами.
И вот очередной удар, и тело Лилли подает к подножию саркофага. Теперь уже её всю покрывают росписи, подобные тем, что были повсюду на стенах, и они тоже светились, равно как и светились её глаза как два фонаря. И это свечение, по всей видимости, вызывало сильную боль - едва Блэкмор материализовалась, она закричала, закричала так, словно её жгло изнутри и по всей поверхности кожи. Тем не менее, повалявшись немного на полу, она нашла в себе силы подняться сначала на колени. В спину ударил разряд, едва не заставив лечь обратно, но девушка, хрипя, всё-таки поднялась. С трудом держась на ногах, она пережила ещё несколько ударов прежде, чем кое-как добралась до оброненной Открывашки. И снова удар, но теперь таинственные знаки перешли и на инструмент тоже, и тот засветился, загудел, заработал как никогда раньше. Всё ещё рыча от невыносимой агонии, Лилли подступила чуть ближе к саркофагу, в который тоже ударяли молнии, но без видимого эффекта (казалось, что они бьют не туда, а как раз исходят оттуда), и приготовилась использовать артефакт.
- Я... всё... исправлю... не... отдам... никогда... не... - процедила она сквозь рвущийся крик жесточайших болей.
Кристина всё видела. Всё видела и слышала, и даже не понимала, почему до сих пор жива. Возможно, какая-то сила, чья-то робкая воля поддерживала её на плаву, не давала дыханию прекратиться, а века опуститься. Возможно, она просто была живучее, чем всегда думала. Возможно, нанесённые ранения вышли исключительно удачными - бывало ведь, что люди и после большего количества попаданий выживают. Но, как бы то ни было, понимание, что это всё равно последние минуты её жизни, не оставляло сознание.
А потом она увидела Барбару, бегущую в сторону саркофага. В сторону Лилли.
От активации разрушительного действия Открывашки ксенохакершу отделяли, наверное, считанные секунды. А затем в неё врезалась та, с которой они имели общий дар. Не то что врезалась - коршуном налетела, как может это сделать только человек в приступе ярости, заряженный всплеском адреналина и, конечно же, обладающий физическими способностями, превосходящими человеческие. Хизер увидела на мгновение, в каком виде были руки Уотсон - она превратила их в форму оружия. А затем увидела кровь, и хлесткий удар. Несколько ударов. Она собиралась убить Блэкмор.
Открывашка сработала. Но вместо направленного разрыва пространства он произошёл по площади в руках ксенохакерши и зацепил их обоих. Женщин раскидало в разные стороны. Брызнула кровь, очерчивая россыпь багряных следов в направлении, куда отлетело тельце инвалидки. Посыпались фрагменты искусственной плоти, образуя дорожку из осколков в сторону Барбары. Женщина, словно поломанный и обожёный манекен, упала недалеко от Кристи, но, воерки ожиданиям, быстро, почти мгновенно пришла в себя и, кряхтя и сдавленно стеная, принялась спешно собирать обломки себя самой, тотчас приторачивая их на место. Все собрать не удалось - половину точно раскидало по всей площади зала, и времени на тщательные поиски явно не было. Барбара принялась восстанавливать себя из тго, что было, и хотя это уже не выглядело как что-то изящное, оно, тем не менее, позволило ей худо-бедно встать на ноги. На Кристину та не обратила внимания - ковыляя, сверкая искрами короткого замыкания то в одной, то в другой части изувеченного искусственного тела, она подошла к автомату Лилли, быстро подняла его и, взведя затвор, направила на ксенохакершу. Тело той валялось в углу без движения, тёмным окровавленным мешком, по которому всё ещё бегали жёлтые огоньки, но, кажется, они постепенно затухали. Подождав пару секунд, Барбара всё-таки не стала стрелять - должно быть, решила, что теперь с той точно покончено. А затем она бросилась к саркофагу.
Можно было ожидать, что ксенохакерша попытается произвести какие-то манипуляции по обретению божественной силы или что-то подобное, начнёт уговаривать "богиню" одарить теперь уже её. Да, она действительно заговорила с нею, но этот разговор... он был о другом.
- Реджина! Реджина! - с нескрываемым беспокойством закричала Барбара, бросившись в спешке, но с нескрываемой заботой вытаскивать тело женщины из гробницы, и Хизер могла поклясться, что это было самое эмоциаональное восклицание, какое она когда-либо ожидала услышать от этой женщины.
А вот Реджина уже не была на себя похожа. Красное платье пропало, сменившись каким-то рваным, ветхим комбинезоном, облепленным то ли электроплатами, то ли какими-то механизма или, может быть, элементами медицинской аппаратуры. Красные волосы на её голове были скомканы, грязны, а лицо... оно не было старым или каким-то дряхлым, но выглядело невероятно болезненным, полумёртвым. Наверное, как-то так сейчас выглядела сама Кристи.
- Рэд. Рэд... это я... Это я, посмотри на меня. Открой глаза, пожалуйста. - если бы барбара могла плакать, то, без сомнения, она бы сейчас рыдала, но пока что, держа девушку на покореженных руках, уселась вместе с нею подле саркофага и тихонечко покачивала, оглаживая упавшие на лицо реджины алые пряди, - Ты меня помнишь?
Женщина приоткрыла глаза, чуть шевельнула губами и вновь закрыла веки. Потом снова открыла, уже чуть шире.
- Бар... бара?
- Да, это я. Это я, девочка моя. Я тебя вытащу. Я больше не совершу ошибки. Всё будет хорошо. - ксенохакерша, едва проговаривая слова в приступе чувств, прижала Реджину к раскуроченной груди, - Ты будешь жить, Рэд. В дивном добро мире. Всё будет хорошо. Я помогу тебя. Прости меня. Прости.
- Как ты... столько лет...
- Прости, Рэд, я больше не ошибусь, никогда, точно. Клянусь. Обещаю, что угодно, только живи. Я не могу снова тебя потерять. Пожалуйста...
Что-то блеснуло в уголке искусственного глаза ксенохакерши. Хизер не была уверена в том, что это. Возможно, капелька крови Лилли или блестящая деталька. Возможно.
- Барб... - прошептала Реджина, и в тот момент её взгляд упал на медсестру, - Ты давала... клятву... врача?
- Д-да... да, давала. Ты ведь помнишь меня, Рэд, да?
- Помоги... ей... пожалуйста...
- К-кому... а... - Уотсон встревоженно покосилась на тело Лилли, но вовремя опомнилась и посмотрела на Кристи, - Да, конечно, как скажешь. Сию секунду.
И это была не ирония. Быстро и аккуратно уложив красноволосую на пол, и не единожды потом оглянувшись на неё, словно боясь, что ту украдут, Барбара кинулась к медсестре. Та не сопротивлялась - просто не могла, чего уж тут - но когда механические щупы ксенохакерши, как лапки гигантского паука-сенокосца, вонзились в её плоть, та заворочалась от нового приступа боли по всему телу и жжения. Но раз болит, значит, ещё живое, верно?
Грязные чёрные камешки с проблесками латунного цвета оболочки попадали на пол из ран один за другим. Раны Кристины были очищены от пуль, и затем ещё некоторое время врачевательница сшивала их какие-то своеобразным, но, тем не менее, эффективным образом.
- Сильная кровопотеря. Нужен донор. - строго, уже в более привычной для себя манере, проговорила ксенохакерша, заканчивая процедуры, от которых Кристи и правда стало легче, причём настолько, что та даже смогла шевелиться, крутить головой и говорить, пускай и хватая ртом воздух через слово-другое.
- Ты знаешь... универсальная... - прошептала, но достаточно громко, Реджина.
Была ли она такой изначально, или то были последствия ударов молний при попытке передачи силы, но красноволосая выглядела и впрямь едва ли лучше, чем Хизер.
- Реджина, нет.. Нет-нет, тебе нельзя, ты погибнешь. Нельзя. - запротестовала Уотсон, вновь бросаясь к ней.
- Барб... надо...
- Рэд...
- Внимание! Не делайте резких движений!
Голос Ричарда разрезал воцарившуюся тишину в зале, прозвучав с другого его конца, из того места, где в своё время перед Кристиной открылся лифт. Он был не один - по правое плечо стояла Луиза, которая, надо сказать, сразу же двинулась решительным, грозящим перерасти в бег, шагом. Она держала в руках лук с натянутой стрелой, и её целью были две женщины возле Саркофага. Мужчина тоже целился в них.
- Луиза, стой, это опасно! - окликнул он рейдершу.
- Я щас эту опасность в рот выебу! - в голосе женщины звучали самые суровые тона, остро граничащие с агрессивным нервным срывом, и даже оставалось загадкой, почему до сих пор не начались взрывы и пальба, - Я вас, блядей, выслежу везде! Спряталась? А хуй там!
- Подожди. Сперва поговорим. - Ричард пытался воззвать к благоразумности, и какой-то успех это возымело.
- Крис! Кристина! - завидев медсестру, Луиза выскочила перед нею, заслоняя собой от потенциальной атаки со стороны ксенохакерши и той, что была у неё на руках, - За тебя всех выебу, гондонов, всех до единого сук! Какие разговоры?! Что они с тобой сделали?!
- Где Лилли? - грозно спросил Блэкмор, приближаясь и не сводя с Барбары и её подруги оружия.
Старый добрый автомат висел у того за спиной. Мужчина подготовился хорошо, и потому сейчас в его руках было артефактное оружие, что-то, похожее на открывашку, но всем своим видом дающее понять, что стреляет оно без разогрева и очень, очень больно, а тем более в руках не слабой девчонки, но профессионала.