- Знаешь, я когда маленькой была, сама делала себе игрушки, и вот таких кукол тоже. ОниЮ конечно, поганенькие выходили, потому что ни материалов, ни инструментов, ни тем более умения толкового не было, и сейчас даже немножечко стыдно за отдельных уродцев, но тогда они казались вполне красивыми. Целые истории им придумывала, биографию, строила домики из коробок, различные сценки разыгрывала, ну чтобы как в кино. Но Красная Роза не моих рук дело, я её нашла. Вернее, её нашёл Ричард в одном убежище, куда он залез во время войны. Хех, ни за что бы не подумала, что он со всей своей серьёзностью мог заинтересоваться такой игрушкой. Спроси его, и он скажет, что понятия не имеет, как она оказалась у него в сумке, но не подкинули ему её, верно ведь? А потом он подарил её первой попавшейся девочке уже по возвращению в одно из представительств гильдии. Так мы и познакомились, ха-ха! На самом деле, мне ужасно не нравится красный цвет. Он похож на кровь, на пустошные камни ввечеру, ну ты знаешь, эти короткие минуты, когда солнце заходит за горизонт, и всё становится алым-преалым, жутким таким. Только не говори никому, это не патриотично, хе-хе. Но она мне дорога как память, даже несмотря на то, что Красная Роза имеет привычку вечно прятаться по углам, и вспоминаешь о ней уже в самый последний момент, вот как сейчас. бьюсь об заклад, всё время, пока ждала ребят, даже краем глаза её нигде не замечала. Как думаешь, игрушки могут оживать? Было бы здорово.
Лилли говорила весело и непринуждённо. Было очень комфортно её слушать, от чего на душе становилось теплее и спокойнее. И это было довольно информативно. Так Хизер узнала некоторые детали знакомства Лиллит и Ричарда, из чего сразу сделала вывод, что они всё-таки не родственники - если, конечно, под первой попавшейся девочкой колясочница подразумевала себя. Но будь она его сестрой или кем-то в этом роде, вряд ли бы та выразилась в таком уничижительном тоне. И, к счастью, девушка не старалась скрыть и ответа на этот вопрос, а обстоятельно всё рассказала.
Лилли рассказала интересную историю о том, как она, начиная с раннего подросткового возраста, загорелась мечтой стать авантюристкой. Долгое время этого не удавалось сделать, так как по возрасту она не подходила, да и в первые годы войны, ещё грохотавшей слишком далеко, нехватки кадров что в Гильдии, что в Красной Армии, не было. Сильно мешал и тот факт, что не было поручителей, коими могли бы выступить родители, но и тут была серьёзная загвоздка - мисс Блэкмор была вовсе не Блэкмор, и не Смит, и не Джонсон, и вообще фамилии не имела, ибо числилась сиротой на попечении детского дома в Сансет-Вэлли. Ей требовалось как минимум достигнуть совершеннолетия, чтобы получить право подать заявку, но до того момента девочке лишь оставалось вздыхать каждый раз при посещении представительства Гильдии и слушать рассказы других авантюристов. Однако, всё начало меняться, когда в больницы и места реабилитации стали массово поступать солдаты с фронтов. Одним из таких был и Ричард. Лилли уверяла, что на тот момент он был в ужасном состоянии - то ли контуженный, то ли ещё каким-то образом пострадавший, но вроде как он едва ходил на костылях. И, тем не менее, каким-то чудным образом нашёл в себе силы побороть недуг, да так, что впоследствии начисто от него избавился. Помогавшая больным и раненым, Лилли видела всё если не от начала до конца, то, по крайней мере, достаточно, чтобы составить однозначное мнение. Однако, возвращаться на фронт Блэкмор не стал, а вместо этого подался в авантюристы. Но об этом девушка узнала уже когда тот обрёл известность в интересных ей кругах, и тогда возжелала встречи. Пришлось подождать, но когда это произошло, их пути сошлись в один. Ричард помог Лиллит устроиться авантюристом под своим руководством. Тут-то и пришлось впервые озадачиться, так как для подачи заявки надо было обязательно указывать фамилию, но так как своей девушка не знала, то взяла фамилию Блэкмора, представившись его сестрой. Он не возражал. Вот только на задания новоиспечённую родственницу брал крайне неохотно - мотивировал это осознанием опасности и отсутствием у той опыта, приплетая сюда и ситуацию в мире, и вообще всё, что угодно. Дорожил, ценил, оберегал. Но душа авантюристки жаждала приключений, и однажды мужчина всё-таки сдался под её требовательным напором. Но этот единственный раз... в общем, где-то в этом моменте словоохотливость Лилли резко поубавилась, ибо она давно вышла за рамки заданного вопроса об их с Ричардом степени близости. Но, как поняла медсестра, то злополучное задание столкнуло парочку с кучкой рейдеров-дезертиров, которые вроде как даже пленили их и вдоволь поиздевались, особенно над девушкой. Кристине, не понаслышке знакомой с тем, какие зверства учиняли рейдеры, равно как и с результатами их "работ", даже стало немного дурно от мысли, что могли сделать с мисс Блэкмор. Но она до сих пор не осмотрела девушку, и хотя та была, в общем-то, не против показаться специалисту и рассказать о случившемся в деталях чисто как женщина женщине, лучше было оставить эти расспросы на более позднее время. В конце концов, им ещё до Могильника ехать, а это не ближний свет, и времени в дороге будет точно предостаточно.
- За последние годы всё так круто изменилось, что сейчас, наверное, невозможно найти человека, у которого за душой не висел бы хоть один тяжкий груз, который он при всём желании сбросить не в состоянии, - Лилли наконец-то убрала последнюю вещь в рюкзачок и крайний раз осмотрелась, не забыла ли чего, - Но мы затем и отправляемся в путь, чтобы исправить это. Не факт, что получится, и получится так, как нам бы этого хотелось, но мы попытаемся. Пустошь благоволит тем, чьё сердце такое же большое, как она сама, а помыслы чисты, как песок Мёртвой Пустыни... эвона как загнула, а? Но Кристи, ты ещё достаточно молодая и очень красивая, милая девушка. Не то что я, болтающая без умолку проблема на колёсиках, хе-хе. Мне-то уж и парни не нужны, наверное, хе-хе... Но ты ещё найдёшь себе родственную душу, и всё у вас будет хорошо. Я, конечно, ни на что не намекаю, но, кажется, Ли ты очень нравишься. Но это так, к слову.
Снаружи послышались звуки открываемых и закрываемых дверей фургона, а спустя недолгое время громко прозвучал клаксон.
- О, за припасы нам беспокоиться не нужно уже. Ты ведь слышала, ребята сказали, что обо всём позаботятся. И, кажется, нас уже зовут на борт, а то мы что-то тут разговорились, так разговорились...
Лилли широко улыбнулась, а затем подкатила к Кристине в упор и крепко обняла за пояс, как обняла бы за шею, но, увы, позиция не разрешала, да с таким энтузиазмом, что чуть из кресла не выпала.
- Всё будет хорошо. Верь мне. - проговорила она, - Все мы пострадали достаточно, чтобы в конце концов заслужить кусочек счастья. Пусть маленький, но вечный. А для меня достаточно и его, чтобы поделиться со всеми без исключения.
Хизер лишь оставалось принять эти искренние объятия и не менее искренние слова с благоговением и умиротворением. В такие моменты хотелось жить, жить без оглядки на прошлое. И всё было хорошо... кроме зелёных глаз-пуговиц куклы, блеснувших из полутьмы рюкзака за спинкой кресла-каталки. Уж насколько медсестра питала пристрастие к таким игрушкам, но эта вызывала у неё... неоднозначные чувства, очень неоднозначные.
Клаксон прозвучал снова и чуточку протяжнее. Снаружи стоял какой-то непонятный галдёж, и, похоже, надо было поторопиться. Людской шум это не всегда хороший знак. Далеко не всегда.