Бруту казалось, что он ожидает удара. Удара, который ожидал всегда и везде. От своих солродичей в детстве. От злых людей, окружавших его в последнее время. От гладиаторов, стремившихся ударить так, чтобы второй раз не пришлось. Ждал его и от Пустоши... каким бы этот удар ни был...
А вместо этого она его погладила. Потрепала по голове, совсем легонько, и тотчас убрала руку.
- Хорошо... очень хорошо... - красноволосая выпрямилась и подняла взгляд на мистера Смерть, - Ты его предупредил, не так ли? И, как всегда, он высказал лучшее желание. Чтобы всё было хорошо. Иронично, не так ли, Ричард? У нас с тобой ведь тоже всё хорошо?
Ричард молчал. Его останки невозмутимо покоились в седле, и лишь лошадь, такая же костлявая, время от времени испускала тяжёлый вздох и переминалась с ноги на ногу. Он никого не боялся, и его не смущал ни вопрос, ни та, кто его задала. Мистер Смерть даже не удостоил женщину ответа, но, кажется, та в свою очередь тоже готова была услышать лишь молчание.
- Всё хорошо тому, у кого нет будущего - ему же всё плохо. Здесь будущего нет ни у кого. Но всё будет так, как ты попросил. А сейчас маленькому невезучему волчонку нужно идти, иначе наш друг обидится, чего доброго.
Брут не заметил, как она исчезла. Не заметил он и того, как сам, без посторонней помощи поднялся с земли. Ничто не стесняло его. Он чувствовал себя хорошо, лучше, чем когда-либо, но, с другой стороны, не чувствовал себя вообще, каких-либо физических оков и естественных ограничений. Его взгляд устремился к мистеру Смерть, и тот ответил ему кивков костяной головы в ковбойской шляпе.
- Пошли.
И они пошли. Неизвестно куда, неизвестно зачем. Их обступала лишь тьма и беззвучная, безветренная буря, которая лизала пятки и окружала всё вокруг, но путники ступали сквозь неё словно в штиль. И когда зверолюд вновь посмотрел на всадника с немым вопросом, куда же всё-таки они идут, он так же спокойно и невозмутимо отвечал, не поворачивая головы, но предвидя вопрос.
- Домой. Мы идём домой...