Ларес посмотрел на Реджины взглядом человека, видевшим некоторое дерьмо, степень потрясения от которого превосходила факт выживания кого-то после взрыва, раскурочившего вековую сталь. Хотя, возможно, мужчина просто эмоционально выгорел за то время, что провёл внутри.
- Рэдж, давай дотащим это до машин, встанем под тент, и я тебе всё расскажу.
Спорить было сложно, учитывая, что палящее солнце над головой никуда не делось, и коллектив дружно и в темпе потащил хабар к навесу. По пути наёмница имела возможность осмотреть в общем, что там имелось, и уже исходя из этого пришла к выводу, что награбленного выходит на весьма внушительную сумму, а если не продешевить у скупщиков, то, можно сказать, их заезд действительно оправдался. Тут были и довоенные пушки, весьма качественные на вид, и медикаменты, срок годности которых наверняка истёк лет сто пятьдесят назад, но покупателям об этом знать не обязательно, да и вряд ли они спросят, едва увидев древние этикетки. Да, это было далеко от того, что представляла себе Реджина, но, с другой стороны, она и представить себе не могла, как бы тащила несметные богатства - второй раз она сюда не поехала бы даже за второй равноценной порцией. А так всё добро под завязку умещалось в "Нимбус", и, если повезёт, по дороге они распродадут за нехилые бабки половину. Вот только надо ещё решить, как долго продлится это "по дороге" - после того, как доли будут разделены, каждый станет волен идти своей дорогой. Но сперва всё-таки узнать, что же там было, в этом убежище.
- Ну, с какой части нашего путешествия начать, с хорошей или плохой? - Ларес, вдоволь напившись воды и усадив своё уставшее тельце на ящик, посмотрел в сторону Клементины, что до сих пор не сказала ни слова и вообще была самой подавленной из всех, - Пожалуй, всё-таки с плохой начну.
Зверолюдка задержалась у раскуроченных ворот и простояла там всё время, пока мужчины разбирали вещи и грузили в машины. Реджина видела, что та поплакала немного, что-то говорила, а в конце концов бережно положила рацию у проделанной взрывом дыры. Посидев там ещё немного, она всё-таки встала и вернулась к людям, после чего по молчаливому приглашению Кита залезла в кабину грузовика и так там и сидела, понурив голову в печали.
- В общем, меня сразу напрягло то, что внутри всё старое и ржавое. Собственно, каким и должно было быть. Не знаю, что ты там слышала по радио, но меня действительно взбесили все эти, мягко говоря, накладки. Понимаешь, мы через столько всего прошли, так готовились, так старались, и придти в итоге на ржавые руины, где нихрена нет ценного, было просто выше всякого терпения. А Клем ещё и ходит, рассказывает, что всё было не так, что всё было хорошо, когда она уходила, и вообще не понимает, почему всё старое, ржавое, и куда все подевались. Я чуть истерику не закатил, честное слово.
- Потому что ты истеричная сучка, просто признай это. - с усмешкой прокомментировал Билдерс, передавая усачу тёплое пиво.
- Ой, да заткнись ты. - рявкнул Гонзалес, но бутылку принял и благодарно кивнул, - Слышь, жопа, а ты как вообще выжил-то?
- Потому что я ЖЕЛЕЗНАЯ жопа, хе-хе!
- Охотно верю. Почему-то, не знаю. Ну так на чём я остановился? Ага, в общем, если бы не Генерал, я бы её точно морду набил. Сейчас, конечно, раскаиваюсь, но тогда прямо реально готов был. А потом мы начали находить трупы, и я начал потихонечку понимать, какая там оказия случилась...
И Гонзалес рассказал удивительную историю о том, что на самом деле случилось в убежище. Она была по большей части построена на его домыслах, но в то же время не лишена логики и здравого смысла. Впрочем, что из этого было здраво, а что нет, Реджине решать было самой.
Когда племя Клементины нашло это убежище, ведомое откровением своего шамана, они действительно нашли древнее убежище, которое гостеприимно распахнуло перед ними свои двери. И они действительно увидели внутри всё то, что описывала Клементина позже. Исправные системы, целые ресурсы, еда и лекарства. По каким-то странным причинам убежище пустовало всё это время, но при этом выглядело так, словно было построено не более десятилетия назад. Там оказалась исправная система безопасности, которая, однако, сработала с некоторой задержкой, позволив зверолюдям проникнуть внутрь, и в итоге сама же их заперла в убедище. Активировались турели, которые расстреляли часть невольников, но вот остальным повезло меньше - те из них, кто сумел избежать пуль, оказались обречены умирать от голода и жажды. И уж куда меньше повезло тем, кто был заперт в местах скопления продовольствия - это лишь оттянуло их кончину, ибо и те, и другие в конечном счёте были отрезаны от прочих необходимых средств к существованию, равно как и друг от друга. Трупы этих несчастных впоследствии нашла команда вместе со зверолюдкой, пришедших их спасать, но, разумеется, было уже слишком поздно. А вот насколько "слишком", Гонзалес и остальные поняли не сразу, но впоследствии это потрясло их до глубины души, и в особенности зверолюдку.
Убежище содержало в себе аномалию. Редкое за пределами Могильника явление обозначило себя во всей красе и широте на территории всего убежища. Образовалась она там во время визита племени или после, понять было нельзя, но то, что она была, доказывало всё, как и доказывало то, что Клементина не сказала ни слова лжи - просто обстоятельства самым невероятным образом сложились так. Но первым это поняла не она, и даже не Ларес, а Птолемей, брат волчицы. Когда, поддерживая связь по рации, он стал получать сведения о ситуации в убежище, то быстро смекнул, какую злую шутку с ними сыграл злой рок. Запертый в своём помещении и находясь так далеко в "прошлом", насколько это возможно представить, он понимал, что сестра никогда не найдёт его - их разделяли уже не бетонные и железные стены. Их разделяли десятилетия. Возможно, даже века. И коль скоро та придёт ровно на то место, где он будет стоять, разговаривая с нею, то сестра не обнаружит его. Никто никого не спасёт, потому что к тому моменту он будет мёртв, а, возможно, и исчезнет без следа, рассыпавшись в пыль. Тол слышал, как негодует Ларес, слышал голос Клементины, уверявшей, что она действительно понятия не имеет, почему всё не так, как она описывала. Тол понимал, что уже не может сделать ничего для себя, равно как ничего не сделает и для остальных членов племени. Никому он не поможет... кроме сестры. Зная, насколько злы могут быть люди к их расе, особенно если они ещё и чертовски разочарованы, он сделал всё, чтобы отвести от неё удар охлобленных авантюристов. Но в то же время он до последнего момента не дал самой зверолюдке понять, что, в сущности, давно уже мёртв.
Когда группа взорвала дверь, за которой должен был быть Птолемей, то действительно обнаружили его. Зверолюд держал связь по рации до последнего, общаясь главным образом со своей сестрой и говоря ей самые важные слова, какие только мог сказать перед смертью, но та до последнего не понимала, зачем он это говорит. И лишь когда переборка была взорвана, и зверолюдка первая вбежала внутрь сквозь пыль и дым, связь оборвалась. Последние следы аномалии были рассеяны, и голос её брата растворился в помехах на частоте, на которой уже никто и никогда не заговорит. А потом она нашла его труп - совершенно высохший, истлевший, как и все остальные останки, встреченные им в коридорах убежища. Всё закончилось.
Птолемей сделал всё, чтобы обезопасить свою сестру, и его попытка выдержала испытание временем. Чтобы люди получили то, за чем пришли, он собрал все самые ценные вещи, до которых мог добраться, в одном видном месте так, чтобы те сразу наткнулись на них. Он не использовал ничего из этого для себя, ибо оно лишь продлило бы его ожидание, но никогда не спасло бы. Целая куча добра ожидала авантюристов, но вместе с нею и раскрытие тайны, оказавшейся настолько же страшной, насколько и трагической.
Ларес воздержался от того, чтобы описать, как чувства испытала Клементина, когда наконец-то "воссоединилась" с братом, но он и не смог бы. Достаточно было уже того, что та не наложила на себя руки, не рехнулась, а лишь пребывает сейчас в глубоком трауре, который, видит Пустошь, через какое-то время пройдёт, изгладится.
К слову о Пустоши... сон-то, зараза, не сбылся! Но, пожалуй, Реджина могла этому только порадоваться. Ещё, конечно, не конец всего, но уже было самое стойкое чувство, что история их невероятной авантюры закончилась.
- Ну, в общем, это и есть, наверное, хорошая часть этой истории. - Ларес устало вздохнул, допил остатки пива и с тоской посмотрел на последние коробки и утварь, погружаемую в грузовик, - Всего этого добра нам хватит до конца жизни, если только распорядиться более-менее умело и не прокутить где-нибудь в столичном игорном доме. Я бы мог сказать, что дело увенчалось успехом, если бы только не знал, как и какой ценой этот успех был обеспечен. И хотя от нас реально ничего не зависело, мне хочется попросить у Клем прощения. Да и вообще у всех. Но это... в этом вся наша жизнь, верно? В любой бочке мёда всегда будет своя ложка дёгтя, а то и наоборот.