Мужчины тут же остановились. Тот, что держал ружьё, успел его зарядить, но второй тут же поднял руки и заговорил.
- Эй-эй, милочка, не горячись! Никто здесь не хочет пробл...
И ведь действительно - заговорил. Только в другом смысле, но, увы, более удручающем. Это была уловка, призванная отвлечь внимание Харви. Кто бы на её месте подумал, что уловка совершится в первые же секунды произнесения речи? Мозг ещё мысленно заканчивал фразу, что так и не была произнесена её непосредственным автором, а другой охотник уже вскидывал ружьё.
Бу-бух! Тах! Два разнонаправленных выстрела прозвучали практически одновременно. Тот, что принадлежал ружью охотника за рабами, произвёл на Джейн самое сильное воздействие. Тот, что сделала она сама, произвёл... наверное, что-то. А даже если было что-то конкретное, на итоговый результат оно не повлияло, потому что в тот же момент её пронзил такой силы удар, что, казалось, все внутренности перевернулись. В живот словно огромный валун врезался, хотя на самом деле это была не пуля и не дробь, а упакованный в прочный мешочек груз, чьё предназначение заключалось не в убийстве цели и нанесении ей вреда, но лишь в выведении из строя с минимумом повреждений. Конечно, с такого близкого расстояния неудачное попадание могло запросто отбить жизненноважный орган, но у охотников выбора не было. Как не было его и у Джейн.
От удара, всколыхнувшего организм самым неприятным и вредным образом, её руки моментально расслабились, а ноги подкосились, словно утратили связь с нервными окончаниями. Содержимое желудка попросилось наружу, но женщина ещё была в сознании, чтобы слышать, что происходит и даже отчасти наблюдать.
- Блять! Дерьмо, сука!
- Да не ори ты! Охерел совсем, ты же её убил! Цезарь нам башку оторвёт!
- Эта сука меня подстрелила!
- Ну а хрена ли ты хотел!? Молись, чтобы они обе были живы!
- У-ух, ещё бы чуть-чуть, и яйца мне отхреначила! Сука, жжёт!
- Да заебал ты ныть как девочка! Заткни свою дырку чем-нибудь, и потащили эту бабу.
- Да тут не дырка, а так, херня, царапина.
- Так хрена ли ты из-за царапины так орёшь?
- Ой, завали хлебало! Лучше скажи, что с этой тварью делать?
- Цезарь сказал, что если хоть волос с её головы упадёт, нам пизда. поэтому бросать её тоже нельзя.
- Блять, и как мы их двоих потащим!?
- Хотел тебя спросить перед тем, как ты её со своей коновальни ушатал!
- Хорош причитать как бабка, лучше давай вязать, и пошли, пока я тут кровякой не изошёл.
- Кстати, а что там Джонни?
- Джонни, туды тебя в качель, подай голос...
- Похоже, он откис. Эта манда метко стреляет.
- Ну не так метко, как другая, к счастью, иначе я бы тут уже тоже валялся.
- Так, всё, хорош трындеть, вяжем их, пока шакалы не набежали.
Джейн ничего не могла сделать. Тело ещё не отошло от паралича, а её уже начинала охватывать боль, разливающаяся по всему телу из эпицентра в области живота, куда попал снаряд. Оставалось только гадать, каких размеров синяк будет в этом месте... если она доживёт до этого дня. Но куда важнее было, доживёт ли Миранда. Девушка всё ещё была без сознания. В том месте, куда подстрелили её, было заметно небольшое количество крови, но один из охотников пощупал её пульс и вслух засвидетельствовал, что та жива. А потом их обеих связали, взвалили на плечи и понесли обратно в город. Где-то в процессе этого организм Харви решил, что с него достаточно, и женщина попросту отключилась.
Когда Джейн пришла в себя, вокруг не было уже ни пустоши, ни ночной прохлады. В тепле и сухости её окружали стены комнаты, казавшейся знакомой. Приглушённый свет запотевшей панели электролампочки под металлической решёткой. Глухой, словно исходящий из-под земли, гомон человеческих голосов. Она снова была в старом форте, только теперь, как стоило полагать, не в качестве гостьи, вестницы и дипломата, а пленницы. Её руки и ноги были связаны, хотя большой необходимости в этом не было - опухший живот саднил и стал словно каменный, не позволяя ни согнуться, ни разогнуться, ни просто двинуться. Похоже, в таком состоянии она проведёт последние часы своей жизни.
Но было во всём этом одно, но очень сильное утешение. Рядом с ней была её дочь - сидела напротив в точно таком же виде. Хотя, глаза матери находили состояние Патриции много хуже - волосы на виске с левой стороны жирно блестели от спёкшейся крови, а треть лица в этом месте приобрела синюшно-бордовый оттенок. Девушка, похоже, всё ещё была без чувств, но всё ещё была жива и, возможно, в скрром времени с ней даже удастся поговорить. Наверное. Перспектива Суэйзи предвиделась ужасной. Возможно, её будут пытать, всячески издеваться и неизвестно что делать. Рабовладельцы всегда были особенно жестоки к тем, кто им сильно насолил. И если уж она собиралась убить Цезаря, то, стоило думать, он казнит её лично и с особой жестокостью.