Хрясь! Никто из охотников не ожидал, что одного из них пришпилит к земле большим цельнометаллическим дрыном со штыком на конце. И уж никак к этому не был готов тот, собственно, чью ступню продырявило это копьё. Человек даже не успел заорать, а штырь уже торчал у него перед носом, вонзённый в ногу.
Брут не терял времени - крепко сжатый кулак уже нёсся навстречу физиономии второго охотника. Оно бы превратилось в котлету, попади зверолюд по цели, но мерзавец удачно отшатнулся - удачно для себя, неудачно для волка, чей удар прошёл мимо. Тот же, рассчитывая на удачную затрещину, сразу перешёл к третьему, силясь повалить. Не повалил. Схватившись за грудки, Брут рванул плащ того так, что послышался треск лопающейся кожи, но мужчина чудом устоял, хотя и содрогнулся как сухая ветка.
Под аккомпанемент дикого ора, что наконец издал продырявленный самым первым охотник, над головой волка ухнуло что-то большое и чёрное - то второй мужик, которому тот смазал по лицу, попытался в отместку рубануть шерстяному по голове прикладом своего карабина, но тоже промазал и, потеряв баланс от чересчур самоотверженного замаха, сам шлёпнулся на пузо.
Череду нелепых казусов продолжил и третий охотник. Удерживаемый Брутом, он решил трахнуть его лбом прямо в нос - мягкие хрящи этой части тела причинили бы зверолюду дикую боль, будучи сломанными. Но даже носовые хрящи были крепче простого человеческого глаза, а именно им, не рассчитав траекторию, бедолага и "ударил" волка. Боль действительно была дикой и ошеломительной, вот только испытал её атаковавший и, по всей видимости, остался калекой навечно. Зато теперь орущих благим матом стало вдвое больше.
Надо было отдать должное самообладанию охотника с копьём в ноге - у него хватило духу вытащить орудие из себя. Мужчина тут же припал на раненую ногу, потянулся за револьвером на поясе. Тем временем второй, упавший, поднялся и поспешил занять безопасную дистанцию с оружием наготове. Волк рисковал быть изрешечённым пулями в любой момент.
Одно хорошее движение плечами, один мощный разворот корпусом - и вот тело, несколько секунд назад самостоятельно лишившее себя органа зрения, теперь уже летит враскоряку на одного из своих товарищей.
- Бу-бух! - сказал карабин стрелка, с испугу нажавшего на спусковой крючок.
- Кря! - успел сказать сам стрелок, когда в него врезался друг.
Охотник, выстреливший в своего, был в очередной раз распластан по земле, на этот раз уже чужим телом. А пока тот выбирался, волку предстояло разобраться с...
Бах! А вот это уже был револьвер охотника, что хотел взять реванш по количеству взаимно проделанных отверстий в теле. К счастью, первая пуля ушла куда-то в песок - стоя на одном колене, мужчина целился волку по ногам. Бах! От второго выстрела у Брута буквально волосы на голове зашевелились, когда горячий ветерок зловеще подул в узком просвете между ног, прямо под гениталиями. Но, видимо, стрелявший настолько разуверился в своей меткости, что не стал делать третьего выстрела, а с боевым кличем, в котором отчётливо звучали и нотки паники, кинулся в отчаянную атаку, силясь треснуть зверолюда рукояткой револьвера по носу. И у него получилось - ошеломлённому двойным уклонением от пули Бруту больно прилетело в морду. В то же время случилось ещё одно недоразумение. Всё ещё лежащий под телом напарника, ныне покойного, второй охотник, вытащил свой собственный пистолет и начал палить по волку. Ну как палить - сделал один выстрел, не попал, и более не не стрелял, а приложил все усилия, чтобы наконец вновь принять вертикальное положение.
Ублюдок с револьвером замахнулся для второго удара. Но что был его первый удар для такого здоровяка? Как мамонту дробина, поболит и пройдёт. Это лишь разозлило Брута пуще прежнего. Уже трижды избежавший пулевого ранения и почти поверивший в свою неуязвимость, он попытался зубами схватить нападающего за кисть, сжать что есть силы и отгрызть к хренам!
Увы, тут его уже ждало разочарование. Зубы пребольно лязгнули о металл револьвера - оружие осталось в пасти, охотник выпустил его в страхе получить новые дырки ещё и в руке, отпрянул и бросился поднимать с земли бесхозное копьё - это был его единственный шанс противопоставить что-то агрессивному хищнику. Тем временем его подельник уже благополучно поднялся с земли и принялся перезаряжать карабин. Нужно было что-то делать! Быстро!
Выплюнутый револьвер полетел в песок. Его можно было бы использовать, но... зверолюд не знал, как, а учиться этому в бою было бы не самым лучшим решением. Понимая, что сражаться с раненым и паникующим копьеносцем не в пример легче, чем с озлобленным стрелком, волк ринулся ко второму охотнику. Тот едва успел вставить новый патрон и захлопнуть ствол, как крепкие лапы настигли его и перехватили, удерживая теперь в качестве живого щита. Оружие было выронено, а попытки сопротивляться, к коим мужчина было прибег незамедлительно, прерваны недвусмысленным приложением когтей к мягким тканям шеи под подбородком, там, где так легко у всех прямоходящих рвутся жизненные артерии. Живой щит затих.
Раненый охотник, припадая на пробитую ногу, сжимал копьё зверолюда острием к цели и то и дело совершал судорожные колющие движения. Его подельник замычал что было силы, задрыгал ногами и руками, дескать "не смей!". Тот и не смел - отчасти потому, что боялся, отчасти из-за собственного состояния, а отчасти из-за реального шанса ненароком вспороть дружку брюхо. В отличие от мужиков, один из которых уже окочурился, Брут мог пожаловаться лишь на ушиб в районе морды. А вот жажды крови у него было хоть отбавляй - ещё бы, ведь в его лапах один из губителей Софиты и всего его зверолюдского сословия за многое время! Одно движение мышцей, одно хорошее, крепкое движение, и голова этого ублюдка открутится как крышка фляги...